– Всему своё время.

– И время каждой вещи под небом.

– Да! Вот именно, – пафосно произнёс учёный, – Вам тогда ясно, что вмешательство может погубить вас сильнее, однако наша компания гарантирует исполнение просьб. Готовы?

– Конкретнее, пожалуйста.

– Ах… Как неловко! Забыл. Вот сейчас и поясню. Некий Ли, ваш китайский друг, посоветовал зайти по адресу проспект Жуковского, дом четыре. Хороший человек, не теряйте связи. Мы занимаемся тем, что меняем один день из прошлого.

– Как?! – возмущённо выкрикнул Джим и собрался уходить, но его схватили за край футболки.

– Нет! Вы не уйдёте. Поздно.

– Отпустите! Я обращусь в полицию, обещаю, если…

– «Если…» Подождите. Вон там. Видите? – перебил его брюнет и показал в правую сторону экрана.

– Боже мой!

– А я вам о чём? Выслушайте до конца.

– Но там же моё рождение!

– Слышали, наверное, о масонах. Хочу сразу успокоить: никакой связи нет, просто пример удачный. Так вот… В году этак 2178 некий профессор Эдуард Пирогов придумал аккумулятор времени, то есть обосновал теоретически возможность его существования, а в 2204 мы собрали аппарат в университете МФТИ и, посоветовавшись, организовали тайную компанию, которая предоставит сегодня вам услугу за немалые деньги. Вы должны выбрать один день из тех, что выдаст вам машина. Она работает так: аккумулирует информацию о каждом атоме в теле, раскладывает вас на тахионы, частицы, движущиеся со скоростями больше скорости света, а затем через кротовою нору, соединяющую короткие участки в пространстве, формирует обратно в прошлом.

– Мост Эйнштейна-Розена? Но это невозможно! Что становится с массой? Белиберда какая-то, – прервал учёного Джим и почесал затылок, смутившись, – Извините.

– Да ладно. Массы, кстати, у тахионов пока не обнаружили. Будем считать, что её нет или она чересчур мала. На чём я остановился? Мистер Албертсон, предупредил ли вас Ли, что это действует лишь в прошлое и максимум на пять дней?

– Больше и не надо! Мне нужна эта среда.

Джим следил за тем, как человек, с которым он знаком несколько минут, решает его судьбу, нажимая на кнопки. По экрану текли картинки его жизни, бесчисленное количество неуловимых моментов отправлялось назад, а впереди вместо них оказывались новые, более близкого прошлого. Албертсон почему-то вспомнил картину Сальвадора Дали «Постоянство памяти». Так и сейчас вся жизнь перед его глазами плыла. Она была материальна, к ней при желании он мог притронуться, но ничего бы не шевельнулось внутри. Глаза бегали, ища то мгновение, порвавшее судьбу на до и после, однако, чем больше видел их лица, тем сильнее сжималось сердце и становился холоднее ум. Джим не чувствовал ничего, кроме холода и бессилия, когда вдруг яркая вспышка плеснула ему в лицо.

Появилось на планшете перед ним пять дат, и он быстро показал указательным пальцем.

– Понедельник. Помню, уволили незадолго. Я выпил в баре, поэтому ночевал у друга, потом поссорился с женой. Хорошо. Что-то не так?

– Да нет. Просто грустно стало на миг. Ничего, работа такая. Запускаю? Готовы?

– Готов. Кстати, вот почему у меня провалы в памяти, алкоголь…

– Вы сильно их любили?

– Да.

– Тогда удачи.

Джим не успел сказать «спасибо», как увидел несколько новых вспышек, почувствовал невыносимую боль, словно его резали на кусочки, потом потерял сознание.

2. Проснулся он в другом месте и сразу ощутил головную боль, как будто ему в мозг воткнули несколько иголок внушительных размеров. Открыв глаза, Джим увидел перед собой безоблачное небо, почувствовал мокрую почву под собой и прищурился, потому что солнечный свет попадал в зрачок сквозь ветки куста. Он очнулся в парке около мусорного ведра, откуда воняло протухшей рыбой. Не самое лучшее утро в жизни, но и не самое худшее.