– Да… Примерно так, – удивился мой приятель красоте слов.

– И исчезну фактически из вашей жизни?

– Или мы из твоей.

– Ну что же? Я с тобой совершенно не согласен. И за это надо выпить! Тогда пойду исчезну и принесу нам бутылочку красного вина.

– Вот это правильно! Не зря мы с тобой философы – греки тоже вина много пили.

– По бокалу и продолжим.

На утро очень болела голова. Я проснулся на кухне, рядом лежали осколки от бутылки пива. Солнце не подвело. Встало по заказу: в восемь часов утра. Ветер был сильный, поэтому я закрыл окно. Всю ночь кусали комары – вся левая нога была в красных точках. Кровь что ли в том месте вкуснее? Ощущение ужасное, а тут ещё и страх, непонятно откуда взявшись, охватил меня с ног до головы. Я сел на кресло и стал напряжённо думать о том, почему мне может быть страшно, но устал от мыслительной работы и налил из чайника воды, так как очень хотелось пить после алкоголя. И только спустя час до меня дошло, что в доме совсем никого нет! Я звал друга, его бабушку, но везде царила тишина. Тогда набрал родителей, свою девушку, но никто не ответил.

– Боже! Что же я натворил. Теперь нет людей? Как же так? Хорошо… Я согласен. Идея, мечта, вера и всё такое, но жить одному? Вы серьёзно?! – разговаривал я сам с собой.

Тогда стал припоминать: клялся, что смогу жить в мире один без мечты и стремлений. Я говорил, что если я верю, то только в то, что всё в мире подчиняется практическому рассуждению без вмешательств чувств и всяких идеалистических мыслей, которые сбивают и мешают здраво думать.

– Нет! Дурак, дурак.

– Я с тобой согласен. Надеюсь, пока нас тут не было, ты…

Мой друг не успел договорить, только войдя на кухню, потому что я крепко обнял его и долго не хотел отпускать, чтобы поверить до конца, что не затерялся в этом мире совершенно один.

– Я бабушку в больницу отвозил, – весело проговорил он, польщённый таким обращением, – Два часа только не было. Ты мой чудак… Как у Шукшина.

– У кого? – спросил я.

– Да так… Человек один. Хороший. Пить меньше будем?

– И философствовать, а то очень страшно.

Если думаете, что работать в аэропорту просто сложно, то вы ничего не знаете! Это интересное и очень разное по степени тяжести занятие.

В один день можно сказать:

– Как же хочется спать или умереть, чтобы не видеть больше этой работы.

А в другой улыбнуться и весело проговорить:

– Какой сложный день! Наконец-то, а то всё какие-то невыносимые были.

Сравните, дорогой читатель, нагрузки правительства маленькой страны и начальников большого, например, какого-нибудь Санкт-Петербургского аэропорта. Вы удивитесь разнице. Почему? Да её практически нет. И те, и другие управляют отрегулированным хаосом. Весь день проходит в основном в душном помещении, где ты, как Большой брат, должен следить усталыми глазами за деятельностью сотен людей. Смотришь на мониторы, звонишь или тебя вызывает начальник. Поражает иногда, что от тебя требует босс.

Однажды он захотел, чтобы мусора не было в одном месте (будто это моя обязанность). Я позвонил, куда следует, и мне ответили, что нужно подождать минут пять. Так на протяжении всего этого времени большой начальник отвлекал меня раз десять, то есть каждые тридцать секунд с вопросом:

– Когда уберут хлам?

(Перед сном часто можно услышать его голос: «когда, когда, когда». )

И каждый раз я ему отвечал одно и то же:

– Нужно подождать немного.

Но зачем терпеть? Богачи же не умеют! Самое главное, наверное, в аэропорту – это мусор.

Были и другие интересные случаи. Вот, например, как-то раз этот самый босс шёл и заметил полицейских, которые, увидев его, загадочно убежали и спрятались у себя в выделенном специально аэропортом месте. Снова потревожили меня на это дело. Привёл на всякий случай двух крупных охранников. Прихожу, стучусь в дверь. Открывают через две минуты.