– Ступайте, Полли, скажите их сиятельствам, что я буду через пять минут, – проговорила Виола уверенно.

– Слушаюсь, – отозвалась камеристка.

Виола услышала за дверью удаляющиеся шаги. Сердце у неё заколотилось и пальцы похолодели. Если родители узнали, где она была этой ночью, скандала не миновать!

Дрожащими руками Виола стащила замызганное платье и чулки, затолкала их под кровать. Затем подошла к туалетному столику, плеснула в умывальную чашу воды из кувшина и ополоснула лицо. Роскошные пшеничные волосы ужасно спутались, и Виоле пришлось нещадно разодрать их гребнем и наспех скрутить в баранку на затылке, которую она закрыла сверху кружевным чехлом и заколола дюжиной шпилек. Ещё пара минут на то, чтобы надеть чистое платье, натянуть чистую пару чулок и домашние туфли. Наконец Виола взялась за дверную ручку, вздохнула и храбро вышагнула из комнаты.

В столовой было солнечно и тихо. Отец семейства, граф Вильям, читал газету, а мать, графиня Алисса, смотрела в окно и рассеянно помешивала ложечкой остывший чай в изящной фарфоровой чашке.

– Матушка, батюшка, доброе утро! – с вежливой кротостью произнесла Виола и бесшумно опустилась на своё место за столом.

Отец свернул газету и кивнул камердинеру Фуксу, который стоял у сервировочного столика и ждал команды подавать. На дочь граф даже не взглянул. Графиня же, напротив, ласково улыбнулась Виоле и мягко спросила:

– Как спалось, дитя моё? Не было ли нынче тревожных снов?

– О нет, матушка, я хорошо выспалась, – поспешила ответить девушка и опустила глаза.

Услышав ответ, граф многозначительно кашлянул и принялся за еду. Сегодня на завтрак в графском доме была овсянка-размазня, сваренная на воде. Виола её терпеть не могла и обычно добавляла в тарелку побольше джема или варенья, чтобы легче было глотать эту склизкую гадость. Но сегодня она готова была проглотить ненавистную кашу без всяких джемов и даже попросить добавки, лишь бы избежать разговора с родителями.

Граф Вильям быстро расправился с овсянкой, одним глотком выпил свой кофе и демонстративно звякнул ложечкой о блюдце, давая понять, что время завтрака истекло. Жена и дочь тут же сложили руки на колени, а молчаливый Фукс быстро собрал со стола всю посуду и удалился.

От напряжения у Виолы звенело в ушах, ей хотелось вскочить и убежать в свою комнату, забраться там в шкаф, под платья, забиться под кровать, под туалетный столик, куда угодно, только бы не дрожать в ожидании отцовского гнева. А ещё лучше обратиться сейчас крошечной мушкой, улететь под самый потолок и затеряться там в бесчисленных хрустальных бусинах и трубочках огромной люстры.

– Я получил сегодня с утренней почтой письмо, – заговорил граф, чеканя каждое слово для большего впечатления. – Ваша классная дама пишет, что вы, миледи Виола дэ Сэнт-Флорис, дочь графа Вильяма дэ Сэнт-Флориса шестого, позволяете себе прогуливать лекции. За последний месяц вы сбежали с шести занятий. Я жду объяснений.

Виола нервно хихикнула от неожиданности. Так вот в чём дело? Слава тебе, Флора милосердная! Значит о ночном происшествии отец ничего не знает!

– Видите ли, батюшка, в аудитории бывает очень душно, а открывать окно во время занятий нам не разрешают. Мне было дурно от духоты и я выходила в парк, чтобы подышать свежим воздухом, – невинно хлопая ресницами, ответила Виола. А сама тут же подумала, что её побеги из пансиона, оказывается, не остались незамеченными. А она-то была уверена, что нашла отличную возможность видеть своего красавчика эльфа, и никто об этом даже не догадывается.

– Вот видите, граф, ничего предосудительного, – радостно затараторила графиня, – девочке просто было нехорошо от духоты. Ничего более.