– Это надо же, любовь какая у него к тебе возникла. Сроду ни к кому не шёл, а от тебя не отлипает.

– Колбаса – великая вещь. Наверное, он думает, что дам ему ещё.

– Ну, может быть. Колбасой его давно никто не кормил. Видимо, наскучили ему пропланы всякие да роялканины. Обычной человеческой еды захотелось. Как в детстве. Выходит, что не только люди считают самым вкусным то, что ели будучи маленькими. Но и коты.

Мария подошла к своему письменному столу и достала из него серую папку с файлами.

– Вот, держи, почитай, коли хочешь. А я пока посуду помою да со стола уберу. Надо в холодильник положить наши яства, а то испортятся. Дома сегодня жарковато, наверное, парит перед грозой. Заколебал уже этот дождь, всё льётся и льётся из неба….конца ему нету.

Сунув свой талмуд парню, с которым и сутки не была ещё знакома, Мария отправилась на кухню. Александр кивнул головой в знак согласия, погладил кота, потрепав его по голове, и обвёл взглядом комнату, в которой находился. Он не успел смотреться в интерьер, когда они с Марией в неё переместились, а разглядывать его детали при ней он постеснялся. Глаза Александра остановились на книжной полке. На ней, занимающей целую стену, были расставлены не только классические произведения литературы, но и современная проза, распечатанный на принтере самиздат и старые тетрадки. Некоторые книги были обернуты в бумагу, на которой были чьи-то рисунки – изображения кошачьих планет, парящих в пространстве космоса. С краю стояли произведения Харуки Мураками и Рэя Брэдбери. На потолке было несколько люстр с кружевными абажурами цвета переспелой вишни, с них красиво свисали разноцветные ловцы снов, украшенные перламутровыми бусинами. На подоконниках практически не было пустого места, они были сплошь заставлены комнатными растениями – кактусами, геранями, денежными деревьями и фиалками. Лишь подоконник у рабочего стола Марии был свободным от горшочных цветов, на нём лежала подушка и стоял прозрачный бокал, на стенках которого засохли остатки смузи. Пустых стен в своей квартире хозяйка не терпела от слова совсем. Везде висели картины, мандалы и коллажи. Все вещи были значимыми для своей обладательницы, обладали какой-то смысловой энергетикой, и заставляли разглядывать их, загоняя в транс. Александру стало немного нехорошо от обилия всего вокруг, и он решил начать читать.

– Мм, «Деревня». Отлично, такое мне, наверное, будет близко, – шёпотом сказал парень, наклонив голову к глазам Янтаря и заглянув в их болотную зелень.

Лето 2004 года

Солнце превратило небо в земляничное мороженое, облака стали напоминать сахарную вату, когда мы наконец-то приехали в деревню и зашли за ворота. Нерасторопные курицы неуверенно перебегали через двор, который был сплошь и всюду усеян их помётом. Шелестя цепью по нагретой земле, пёс Барсик вставал на задние лапы и радостно ворчал. Было приятно, что за год, который прошёл в разлуке, он ещё не успел нас забыть.

Аккуратные горы дров – первое, что бросилось мне в глаза. У дверей валялось несколько галош и пахло так, как пахнет в деревне. Это запах свежих коровьих лепёшек, нежного сена и впитавшей дневное тепло земли. Иногда пахнет ещё и псиной, парным молоком и полынью….

Пришла бабушка, которая была у соседей и начала ругать дедушку, который смотрел сериал и даже не слышал, что мы приехали. Я поднялась по коротенькой лесенке, таща пакет с недоеденным в машине обедом. Мама с дедом заносили чемодан. Прохладный пол, кое-где застеленный самодельными ковриками-косичками, сразу снял усталость с ног, уютные комнаты подняли настроение. На неоштукатуренных стенах висели фотографии многочисленной родни, вышитые полотенца и иконы. Деревянные, аккуратно побелённые известью, с видимыми балками потолки казались выдыхающими свежий воздух. В зале стоял вместительный диван с ярким, пёстрым покрывалом, несколько стульев с подушками и простенькая лавка у стены, рядом с ней – старенький буфет с прозрачными дверцами, где пылились фарфоровые сервизы и хрустальные фужеры. Массивный круглый стол в углу кухни был весь уставлен свежеприготовленной простой едой, как это обычно принято в деревне. Отварной картофель в миске, половинки яиц на широком блюде, присыпанные консервированным горошком, нарезанные дольками огурцы и помидоры с пучком зелени в обнимку, горка жареных карасей и кастрюля с окрошкой, из которой торчала расписная ложка. Напротив стола белела та самая – настоящая русская печь, которую теперь редко кто сложить сумеет. На ней сушились травы и развалившись лежали буханки дарницкого и белого хлеба.