Когда я только начала жить у Вольских, часто сбегала сюда общаться с местными пацанами. Может, из-за этого я и выросла такой «простой», как называли меня одноклассники? Возможно. Я не одно лето провела здесь и обшарила все вдоль и поперек. Правда, уже два с лишним года даже носа не совала на эту территорию.

Дружелюбные пацаны выросли и превратились в похабных и озабоченных мужиков, причем минуя стадию молодых парней. Сразу в дамки, так сказал Егор перед тем, как начал распускать свои грязные руки. Тогда-то я и оборвала все концы.

Подошел автобус и, сунув водителю заранее заготовленные копейки за проезд, я залетела со скоростью ветра в салон. Было не так жарко, как снаружи. Кондиционер хоть и стоял, но справлялся со своей задачей на троечку.

Достала телефон и напечатала подруге предупреждающее сообщение:

«Я еду тебя убивать!»

Ответ пришел мгновенно:

«Ветрова, ты опоздала. Я уже мертва!»

«Ничего не знаю! Я тебя воскрешу и заново убью! Жди!!!»

«Жду», и тут же еще одно:

«Мож, купишь, че похмелиться? Тогда у окошка ждать тебя буду, как настоящая Аленушка».

Я покачала головой, скривившись. Стоило лишь вспомнить об алкоголе, как к горлу подступал рвотный рефлекс и отвращение. Я прикрыла глаза и часто-часто задышала, не хватало еще загадить салон автобуса. Спустя бесконечные пару минут, которые показались мне часами, приступ прекратился.

Я открыла глаза и прочитала последнее сообщение от подруги. Зря!

«Уже не надо! Я поживилась коньячком в папином кабинете)))».

Мне хватило времени лишь на то, чтобы подорваться с места и закричать:

— Остановите!

Благо водитель оказался понимающим и быстро съехал на обочину.

Никогда в жизни я даже не представляла, что может быть так плохо. Вывернув все свои внутренности наружу практически в прямом смысле, я вернулась в салон и тихо поблагодарила водителя. Затем нашла влажные салфетки в рюкзаке и обтирала всю дорогу ими лицо. Без воды было тяжко, но, возможно, к лучшему, желудок был почти пустой. А так кто знает, сколько бы я простояла в тех кустах, если бы перед этим вдоволь напилась.

Звонить в дверь пришлось долго.

Дольше обычного. Я понимала, что квартира у подруги далеко не маленькая, и пока дойдешь с одного конца в другой, может и полжизни пройти, но обычно Леля открывала быстрее. Когда же взбалмошная блондинка все же появилась на пороге, я поняла, что операция «придушить Моховину» отменяется. Олька выглядела в стократ хуже меня самой.

— Ну, что уставилась? И так трясет как тузика, еще на сквозняке стоять заставляешь, — недовольно прохрипела подруга и плотнее закуталась в плед.

— Лелечка, на улице жара, какой сквозняк?

— От кондиционера! — рявкнула подруга и, развернувшись, направилась в глубь квартиры, шаркая подошвами пушистых тапочек-собачек как самая настоящая старушка.

Я подняла голову и, покрутив ею, все же разглядела кондиционер на другой стороне лестничной площадки, в аккурат над живым уголком из зеленой растительности. Да, элитные дома — они такие. Неудивительно, почему меня не пускают в квартиру родителей.

Обидно, правда, слегка.

Леля нашлась на втором уровне, в своей комнате. Девушка сидела на огромной кровати, закутанная не только в плед, но и в черное, с какими-то иероглифами, одеяло. Окна были закрыты такими же шторами. Присмотревшись внимательнее, я поняла, что они не черные, а темно-фиолетовые, но все такие же мрачные.

— Что за траурное настроение? — я кинула рюкзак на пол и грохнулась в кресло-подушку, тоже темно-фиолетовое.

Последний раз я была у подруги два дня назад, тогда все здесь было салатовым, в тон цвета волос хозяйки комнаты.