Я рисковала, причем сама не понимая, зачем это делала. Ведь можно было сказать, что меня привез Максим и все, но я испугалась.

Не хотела, чтобы Вольские узнали о моих пьяных проделках, а в особенности о том, что Максим спал в моей комнате. В моей крова. Хоть и пару часов перед самым рассветом, но все же.

— Леля? — настороженно переспросила тетя.

Я закивала, откусывая в этот момент кусок яблока, да побольше. Лишь бы набить рот и не произнести больше ни единого лишнего слова.

— Ясно. — Марина, потянулась за соком и, отпив несколько глотков,, продолжила свои наставления. — Что ж, тем лучше. Но все же я скажу то, что хотела. — Тетя поставила бокал и провела языком по губам, выдавая этим волнение. я насторожилась и даже жевать стала как-то более заторможенно. — Для таких случаев, если все же будут такие случаи, возьми у Жени ключ от своей квартиры.

— Ого, — удивленно выдохнула я и тут же закашлялась, подавившись яблоком.

Тетя уже начала грациозно подниматься со своего места, но я выставила вперед руку, останавливая ее, и, кашлянув еще пару раз, для надежности произнесла:

— Все хорошо, хорошо. Я просто удивлена. Неужели дядя даст мне ключи от квартиры родителей? Это же замечательно, из нее намного проще будет добираться до института.

— Анжела. — Тетя нахмурилась. Да куда еще больше-то, она в последнее время сама на себя не похожа. — Я имела в виду квартиру твоего родного отца. Ее не жалко. А для родительских шикарных квадратов ты еще слишком молода. Женя прав, устроишь там пару шумных вечеринок — и без ремонта не обойтись. А я не хочу терять память о брате. Хотя бы такую.

— Тетя, мне через полтора месяца восемнадцать, и я в любом случае получу права самостоятельно распоряжаться всем имуществом папы. Какая разница — месяцем раньше, месяцем позже?

Марина прикрыла ненадолго глаза, а затем не глядя на меня, перевела взгляд на ожидавший ее глянцевый журнал. Вольская не желала продолжать со мной разговор и всем своим видом указывала на это.

Я поднялась с места и кинула огрызок на стол. Некультурно, но надо было хоть как-то выказать свое недовольство.

— Я к Леле. За ключами.

Тетя кивнула, показывая, что услышала, но так и не произнесла ни слова. Я сбегала в свою комнату, взяла рюкзак, закинула в него кошелек и поспешила вниз.

Не запирая даже ворота, я с каким-то неясным для себя раздражением пошагала пешком по поселку, за его территорию и еще пятнадцать минут вдоль дороги, до автобусной остановки.

Мне было невмоготу ждать такси, а просить дежурного охранника, который иногда выполнял функции водителя специально для меня, особенно не хотелось.

Перед тем, как совершить покушение на жизнь зеленоволосой блондинки, надо было хорошенько подумать. Да, какого бы цвета ни был короткий ежик на голове подруги, она для меня навсегда останется платиновой блондинкой с длинными косами. Вот такой вот парадокс.

Солнце сегодня палило как сумасшедшее, а температура оказалась выше вчерашней градусов на десять. Пока я дошла до конечного пункта, успела забросить мысли об убийстве подруги. Все, о чем я могла думать, это глоток прохладной воды. К мучившему сушняку после вчерашнего прибавилась еще и обычная для такого пекла жажда.На остановке не было ни души.

Еще бы. Какой идиот поедет куда-то в такую жару? Этой остановкой пользовались в основном деревенские, если жителей ближнего Подмосковья вообще можно так назвать. Но факт оставался фактом. До электрички топать им было в два раза дольше, потому что стояло селение в жутко неудобном месте. Так близко к центру любимой родины и в то же время деревня деревней.