Всегда буду рядом Ирина Ваганова

1. Одна

Аня Кузницина вопреки обыкновению задержалась на рабочем месте. А не следовало бы – сменщица, до ужаса едкая тётка, не тот человек, с которым мечтаешь пересечься в конце рабочего дня. Захаровна невзлюбила Анюту сразу, когда та пришла в цех практиканткой. Так и шипела при виде неубранного стола или криво подвинутого стула. Позже Аня сообразила, что имеет смысл заканчивать работу раньше, чтобы сложить инструменты на место, сдать годные ответвители, отметить брак и припрятать заготовки на завтра. Ещё лучше и самой скрыться в туалете, или в «аквариуме» поболтать с табельщицей, которая ненадолго оставалась там одна – мастер между сменами устраивал перекур. Табельщица, к слову, тогда была другая – Наташка – приветливая молодая девушка, умеющая ладить и с начальством, и с монтажницами.

Со временем до Кузнициной, не без Наташкиной помощи, дошло, почему сменщица цепляется: Анюта работала на удивление шустро, брака почти не получала, и перспектива хорошей зарплаты у неё была куда реальнее, чем у Захаровны, у которой и глаз был уже не острым и координация подводила. За шесть лет работы Аня приспособилась «ставить придиру на паузу». Не буквально, конечно. Заткнуть Захаровну мог только мастер Митя Кедров, и то не всегда. Приходилось абстрагироваться – отключить приёмник в своей голове.

Анюта работала не торопясь: повторяла одну за другой операции бездумно, а мысли занимала сочинением стихов. Иногда особо удачные умудрялась надиктовывать или записывать в телефон во время перерывов. Ещё одно развлечение нашлось – придумывала сюжеты фильмов. Выработку снизила, зато монотонный труд стал не таким утомительным.

Сегодня так увлеклась поисками рифмы, что вернулась к действительности только, услышав звонок. Захаровна выросла рядом и пыхтела, как чайник со сломанным свистком. Анюта поспешно рассовала по местам инструмент, смахнула со стола соринки, собрала в переноску коробочки с ответвителями.

– А мусор кто за тебя вытряхивать будет? – пропела сменщица так громко, что другие тётушки повернулись, точно стайка рыбёшек по неслышной команде. Ещё бы! Ожидается начало представления.

Сколько раз Аня обещала себе не связываться, а тут не утерпела, ответила, ну и огребла. Чего только ей не высказали: и детей нет, хотя тридцатник скоро, и замуж не берёт никто, и заносчивая, и высокомерная, это одно и тоже, кажется. Опять же, у родителей на шее сидит – Захаровна таких насквозь видит. Мать жарит-парит, квартиру убирает, а дочура хвостом вильнёт и в путешествие. Забот никаких! Вот девки пошли беспутные какие.

Выбежав из цеха, Анюта прислонилась к двери спиной и застыла, стараясь унять подступившие слёзы. Не хватало зайти в переодевалку с красными глазами. Как назло в конце коридора показался Митя. Мастер заканчивал работу чуть позже, отмечал в журнале сделанное подчинёнными за смену и тогда уже собирался. Прошмыгнуть мимо него не получилось.

– Кузнецова, ты чего? Тебе плохо?

Аня открыла рот, но Митя поправился сам:

– Кузницина. Да. Никак не запомню. Так что?

– Всё нормально. Давление низковато. Встала резко, – схитрила девушка.

Кедров ещё что-то хотел сказать, но Анюта ускользнула.

Вадим ждал на проходной. После первой смены он встречал Аню не часто, когда позволяла работа, зато вечером обязательно провожал до дому. Сейчас лучше бы и не приходил! Кузницина ничего не сказала, стерпела ритуальный поцелуй и пошагала вперёд. Вадим извиняющимся тоном объяснял, почему не будет встречать её на следующей неделе.

– Жаль, конечно, у тебя как раз вторая смена, но отложить не получается. – Не дождавшись реакции, продолжил: – ничего страшного, не беспокойся. Обычное обследование. Но кровь из носу, надо сейчас проходить.

Вадим говорил и говорил, и Анюта должна была заметить его непривычную словоохотливость – не заметила. Вадима не слушала. До самых дверей ни одного слова не проронила. В голове застрял вердикт сменщицы. Обидно было, что во многом та права. Кто ей Вадим? Ни муж, ни жених. Ну, отпуск вместе проводят, выходные, а живут в разных домах. Встретит после работы у проходной, возьмёт под руку, доведёт до порога, поцелует, и «До свидания, родная». Родная?

А сейчас даже не поцеловал, спросил только:

– Ты не слушала меня?

Вот тут Анюту и прорвало. Наговорила столько всего, что половины не запомнила. Но и того, что помнила, хватило бы на неделю. Досталось и маменькиным сынкам, которые не желали создавать свои семьи, и набалованным самовлюблённым хлыщам, к которым Вадима никак нельзя было отнести, и вообще всему мужскому населению планеты.

Убежала, хлопнув дверью подъезда. Доводчик сломан, а придержать забыла, до того ли.

Выходные провела лёжа у себя в комнате, выползала только за чаем. Хорошо, что родичи умотали на разлюбезную дачу. Никто не лез с расспросами и рекомендациями.

Спасала «стихира», вернее, сайт «Стихи.ру», где Аня пятый год вела страничку. Новый стишок «О горемыке» набрал просмотры и рецензии, большей частью хвалебные. Всё равно настроение оставалось на нуле. А вечером в воскресенье, когда утомлённые родители вернулись, Анюте пришлось выслушать упрёки: уборку не седела, мусор не вынесла, продуктов не купила. Что за дочь! Вот-вот, и Захаровна о том же.

В результате на работу пришла в том же состоянии, что и уходила в пятницу. Весь день места себе не находила. Мастер в конце смены, забирая готовые ответвители, хмыкнул недовольно – производительность на уровне ученицы, лучшая работница, называется. Бракованных получилось как никогда много, будь неладна эта сдельщина. Анюта обижалась, один день неудачный, и сразу упрёки. Хоть бы кто поинтересовался: как себя чувствуешь, не случилось ли чего?

Не давала девушке покоя ссора с Вадимом. Причина-то пустяковая. Да что там, нет никакой причины. Склочная тётка завела, а досталось парню!

После смены Кузницина шла домой одна. Проходная научно-производственного объединения «Оптика-плюс» осталась за спиной. Немногочисленные работники второй смены разбежались по разным дорожкам. Анюта осмотрелась, может быть, Вадим всё-таки здесь, рядом? Никого. Жаль, что подруга Люся Шалость ещё неделю в отпуске. Подумалось, вот бы завтра пойти с Шалуньей вместе, как раньше – до знакомства с Вадимом. Даже если он припрётся! Аня представила, как с независимым видом шествует мимо бой-френда под руку с Люсей. На приветствие кивнёт легонько и всё! Чего он там вообразил? Не обойтись Анюте без его провожаний?

От сердитых мыслей стало теплее, но ненадолго.

Идти плохо-освещёнными переулками, мимо заброшенных строений и повалившихся заборов было жутковато. Сотрудницы частенько рассказывали про нападения на одиноких женщин в этих местах. Придурки какие-то, угрожая ножом, сумочки отбирали, а то и похуже чего. Бродячие собаки, случалось, набрасывались.

Аня прижала сумку к себе и ускорила шаг. Тропка тянулась мимо гаражей. Из-за стены донёсся заливистый лай. Анюта подскочила от испуга, тут же постаралась успокоить себя. Не бояться! Вадим говорил: надо представить себя огромной, важной, величественной, тогда собака не нападёт. «Я большая, я королева… Я царица, вокруг меня свита…» Собака ещё разок гавкнула из-под ворот и убрала морду. Уф! Пронесло!

Почему Вадим не пришёл? Неужели всерьёз принял Анькин вынос мозга? Вряд ли. Всё-таки психолог по образованию. Вообще, казалось, насквозь людей видит. А уж Анютины эмоции привык игнорировать. Есть какая-то причина, наверняка. Что-то он говорил про обследование… Да, точно, Вадиму надо ложиться в больницу, и он просил Аню не навещать его. Почему? Стесняется пассии? Точно! С матерью так и не познакомил Аню, сколько она не намекала.

Вчерашняя обида снова всколыхнулась. Вот ведь, лежит теперь в чистой, уютной палате, а она – бедненькая – идёт по закоулкам и трясётся от страха.

Ничего, уже кончается глухая стена гаражей, потом небольшой парк и дальше улица.

Что-то ткнулось в пятку, девушка обернулась, увидела собачонку, снующую у ног.

– Ф-фу!

Тут же из-за угла гаражей выскочил огромный пёс, за ним ещё один, и ещё. Стая неслась к Анюте на невероятной скорости. Впереди вожак – шерсть клоками, глаза горят, из раскрытой пасти язык вывален, слюна брызжет!

Растерзают! Надо себя представить… Кем? Кем? Воображение подсовывало хлипкие образы. «Спасите!» – кричал кто-то внутри головы. Ноги стали ватными, сердце билось где-то внизу живота, язык присох к нёбу. Аня зажмурилась, внимая нарастающему звуку бегущих лап, царапающих асфальт когтей.

Стало тихо, Аня открыла глаза. Собаки, пригнув головы и поджав хвосты, замерли в двух метрах от напуганной девушки. Через мгновение, поскуливая, стали пятиться и пустились наутёк. Что зверюг остановило?

Тревога нарастала. Анюта кожей ощущала чье-то присутствие. Украдкой оглянулась. Никого не видно. Притаился за деревом или в кустах… «Я – королева! Никто не смеет меня тронуть!» Кузницина зашагала к парку. Может быть, там есть люди? Нет, пусто. Только подошвы Аниных туфель шуршали по дорожке. Сердце стучало в висках, в ушах, в шее. Всё тело – одно огромное грохочущее сердце. Скорей, скорей! Вот уже улица. Редкие тусклые фонари. Сейчас в арку и через тёмный двор в переулок, а там уже не далеко до дома.

Гулко загромыхал стук каблуков, отозвался эхом в огромной арке. Аня нервно оглянулась. Нет, это её собственные шаги. Никого. Мелькнула тень. Да! Она видела тень! Кто здесь? Девушка бросилась бежать. Спина взмокла. Смотрят, смотрят ей вслед, Аня ощущает буравящий взгляд! Быстрее, быстрее!