Саша улыбнулась и, отправляя очередную порцию азу в рот, проговорила:

– Глупости. Ольга, конечно, любит роскошь и наряды там всякие, но она не из чванливых. Не переживай.

– А я и не переживаю, – Глаша принялась с силой вымешивать тесто, от чего мучная пыль кое-где резко вздымалась вверх и плавно оседала на стол. – Это вам надо переживать, а мне-то что?

– Мне? – Саша удивленно посмотрела на нее.

– Вам, – Глаша едва заметно усмехнулась и вознесла глаза к небу. – Она же со своим… прости-господи… приедет. Мужу-то вашему вряд ли это понравится. В этом доме распутство не в почете.

Саша ярко вспыхнула и невольно отвела взгляд. Слова Глаши были неприятны и обидны. Однако, невольно вспомнив наставления учителей в Институте о том, что нельзя позволять слугам судачить про господ, Саша выпрямилась и довольно сдержанно произнесла:

– По-моему, ты забываешься. Грехи должны волновать в первую очередь самого грешника, а не нас с тобой. Мой муж, видно, самый счастливый, раз у него нет грехов, – с этими словами Глаша обернулась к ней, и они несколько секунд смотрели друг на друга. Саша выдержала ее взгляд, удовлетворенно наблюдая за тем, как Глаша отвернулась первой и сдержанно бросила:

– У всех есть грехи. Просто кто-то их не выпячивает. Бог ей судья.

– Вот-вот, Бог и рассудит. Она моя сестра. И я очень ее люблю.

Вечером за ужином Саша сидела рядом с Анисьей Викторовной напротив мужа, рядом с ним сидела Ольга и Григорий. Андрея не было, и Саша была уверена, что он нарочно задержался на службе, опасаясь каким-то образом выдать свое знакомство с Сашиной семьей. Так было лучше, говорила она себе, хотя всем сердцем хотела, чтобы он был рядом. Виктор был сдержан и немногословен. Правда, он с некоторым недоумением взглянул на Григория, когда Ольга Павловна вошла и, слегка поклонившись, показывая рукой на своего спутника, спокойно произнесла:

– Григорий Иванович, добрый друг нашей семьи.

Виктор сдержанно подал ему руку, но в целом держался как вполне гостеприимный хозяин. Ольга, к удивлению, была одета эффектно, но весьма прилично. Новое нежно-розовое платье-бочка с высоким воротником чудесно подчеркивало ее формы, но было весьма целомудренным, без излишеств. Поверх него было надето приятного серого оттенка манто с меховой опушкой, которое Оля грациозно сняла и подала Глаше, невольно встретившись с ней уже знакомым Саше насмешливым взглядом. Под прицелом Глашиных глаз, Ольга демонстративно взяла Григория под руку, проходя мимо. Сам Григорий выглядел напряженным. Саша наблюдала за ним, отметив, что даже дорогой костюм из хорошей темно-серой ткани, пошитый на заказ, не мог скрыть угловатости и напряжения молодого человека. Он явно не часто был в обществе, а может, и вовсе не бывал. Когда Ольга взяла его под руку, он бросил на нее хмурый взгляд и, ничего не говоря, последовал за ней в столовую. Во время ужина он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Саша видела, как Ольга несколько раз склоняла к нему голову, явно желая его поддержать, от чего Григорий раздраженно отворачивался, а желваки заметно бегали на его лице. Сестра тревожно переводила взгляд на свои руки и с досадой кусала губы. Саше почему-то было неловко за него. И только Анисья Викторовна ничего не замечала и была особенно весела и просто очарована Ольгой. Она не сводила с нее глаз и пару раз в восхищении произнесла:

– Да, южное солнце и море располагают к рождению удивительно красивых людей.

Саша сидела рядом со свекровью, стараясь поддержать ее во время трапезы и помочь в случае необходимости, заметив, что Виктор, сидевший напротив, без конца бросал на нее недовольные взгляды.