На том и расстались, обещая, что будут приезжать и навещать Сашу с детьми.

++++++

В тот день, 14 августа, по обыкновению, усыпив Ванечку около часу дня, Саша быстро засобиралась в лавку, зная, что часа два у нее было в запасе. Теперь все эти хлопоты им с Катюшей приходилось делить пополам. В сотый раз заглядывала в ее карие глазки и снова и снова повторяла:

– Доченька, если проснется, дай ему бутылочку с водой, но не отпускай, держи крепко, чтобы он не захлебнулся, а водичка не попала в нос. К окну не подходи, следи за Ванечкой.

Катюшка, не по годам смышленая, деловито кивала, от чего ее рыжие косички забавно покачивались, и провожала мать до двери.

– Ступай, я сама вас запру, – провернув ключ в замке, быстро спрятала его в сумочку, расшитую бисером, и торопливо перебежала мостовую, направляясь к лавкам.

Время было обеденное, многие магазины и лавки были закрыты, но люди толпились у дверей, занимая очередь. Саша стояла вместе с другими женщинами, надеясь купить хлеба и немного масла. Проходивший мимо брадобрей учтиво поклонился дамам и сказал, что здесь, на Грузинской, хлеба с утра не было, а вот выше, на Большой Красной, продавали.

Женщины поохали, переглянулись. Саша решила, что нет смысла ждать и отправилась на Большую Красную. Возле лавки в первом этаже дома из красного кирпича точно также толпились люди. Заняв очередь за крупной дородной бабой, Саша снова и снова думала о том, что случилось на днях. Как обычно, она обратилась на почту за переводом от Никиты, но кроме перевода служащий выдал ей посылку, довольно тяжелую, которую Саша с трудом притащила домой. Там лежали конфеты, завернутые в толстый слой бумаги, чтобы не пропитались запахом лежавшей здесь же вяленой рыбы: пары крупных лещей и карпа. Они отчаянно пахли даже сквозь толстый слой газет, в который были завернуты, и вид их толстых, жирных брюшек вызывал страшный аппетит. Отложив рыбу, Саша с изумлением обнаружила на самом дне холщовый мешок с чем-то тяжелым и гладким, а когда развернула, не поверила своим глазам. Это были три золотых слитка! Внутри мешка лежало небольшое письмо от Никиты, которое Саша с надеждой раскрыла, чувствуя, как сердце взволнованно запрыгало в груди.

Он писал:

«Добрый день, Александра Павловна. Надеюсь, данная посылка благополучно дошла до вас. Не пугайтесь содержимому данного мешка. Ваша задача сохранить это, припрячьте куда-нибудь в доме. Это на всякий случай. Деньги обесцениваются, а золото нет. Если возникнет нужда, обратитесь к г-ну Сотникову. Он вам подскажет, как быть. В ближайшее время отправлю еще. Не хочу, чтобы моя дочь нуждалась. С уважением, Ш.»

Саша вспомнила, как снова и снова перечитывала эти сухие строки, пытаясь обнаружить хоть что-то, что бы ей дало знак, что он думает о ней. И не найдя, принялась выполнять его волю, совершенно не понимая, как их можно будет, не вызывая подозрений, обменять на деньги. Спрятала в цокольном этаже, в небольшой нише возле ледника, придавив тяжелой чугунной заслонкой от старой печи. И, честно говоря, понимание того, что в доме теперь было спрятано целое состояние, тревожило и пугало.

Раздумывая над этим, стоя в очереди, Саша заметила, как оживились люди, когда раздался звук отпираемого засова с другой стороны двери лавки. Люди суетливо сбивались в организованный хвост, с нетерпением поглядывая на тяжелые массивные двери. Наконец, они раскрылись, и довольный с усиками приказчик ловким движением руки перевесил табличку надписью «ОТКРЫТО» наверх.

Но уже через пару минут вдруг что-то громко просвистело, ухнуло, ударило, как бы оборвалось, а потом защелкало, навевая непонятный страх, и раздался оглушительный взрыв. Земля дрогнула. Кто-то взвизгнул от неожиданности, кто-то поднял головы в небо. Со стороны Кремля в небо поднялся громадный клуб огня и дыма, а в вышине замелькали непонятные вспышки.