Пам-папам. Парара-пам-пам. Парара-пам-пам. Пам-пам.

Йерве потерял счет всем женщинам, сменившим друг друга в фигурах танца; искал глазами зеленое блио незнакомки, нашептавшей ему непонятные сведения. Но зеленых платьев в зале было несметное количество, ведь зеленый был цветом летнего урожая. Падеспань все никак не кончался.

Пам-пам-пам. Парам.

В руках Йерве снова оказалось облако из разлитого миро, оливкового масла, гари спаленного дома, расплавленного воска. Гармоничное торжество гобоев диссонансом пронзила дрожащая струна ребаба.

– Госпожа Батадам, – выдохнул Йерве, сбившись на лишний шаг влево и наступив партнерше на ногу. – Прошу прощения.

Танец закончился. Партнеры поклонились друг другу. Йерве не хотелось расставаться с Зитой. Суббота еще не закончилась.

– Подарите мне еще один танец, – попросила Зита.

– Пасодобль! – недолго думая, выкрикнул Йерве.

– Пасодобль! – подхватил распорядитель и ударил жезлом о мраморный пол.

Запела труба. Домбры и мандолины подхватили напряженный ритм, скрипки раскалили героическое вступление до предела.

Йерве понес Зиту по зале, не обращая ни на кого внимания. Остальные пары помчались вскачь вслед за ними.

– Сударыня, – задыхаясь, шептал юноша, не находя подобающих слов, – вы… я…

– Скажите, Йерве, – Зита крутанула пируэт, и оказалась в его объятиях, – что имел в виду дюк, говоря о работорговле?

Йерве поддержал Зиту над своим коленом и склонился над ней, изображая матадора, встряхивающего мулету.

– Глупые сплетни. Никакой работорговли не существует в Асседо вот уже два столетия. Преступление карается смертной казнью.

– Вы уверены?

Йерве покружил Зиту, распаляя воображаемого быка.

– Шульц, конечно, нечист на руку, но торговать свободными людьми? Трудно представить.

– Сударь, – Зита исполнила уклонение, – вы совершенно уверены?

Йерве перешел в аппель, ударив стопой в пол.

– Я больше ни в чем не уверен. Какая-то женщина только что сообщила мне, что неладное творится в катакомбах под Арепо. Но почему вас так заинтересовали дела Шульца?

У Зиты подкосились ноги. Йерве подхватил ее вовремя, и увел в шассе.

– Мне нужна помощь! Я не могу больше молчать! И не могу больше пребывать в неведении!

Удар тарелок заглушил вопль Зиты. Вопль пришелся Йерве в самое сердце. Зита совладала с собой, выпрямила корпус.

– Сударыня, обратитесь к дюку. Уверяю вас, сеньор Асседо благородный человек, он не откажет вам в помощи.

Зита приставила левую ногу к правой ноге Йерве.

– Если бы я посмела говорить, то открылась бы именно вам!

Cделала перекрестный поворот.

– Мне?!

– Вы честный юноша, это ясно каждому. Вы не хам, как дюк, и не дамский угодник, как ваш отец.

– Но мой отец…

– Помогите мне, Йерве!

– Клянусь, ради вас я бы сошел в преисподнюю, – пообещал Йерве, стуча пуленами о пол, – но что я могу сделать?

– Не требуйте от меня откровений, ни о чем не спрашивайте.

– Но…

– Верьте мне, умоляю вас. Я честная женщина, несмотря ни на что.

– Я верю вам, сударыня.

– Помогите мне добраться до истины.

– Какой истины?

– Вы же обещали!

Зита ушла в зигзаг.

– Прошу прощения. Как мне помочь вам?

– Мне необходимо остаться в этом дворце, пока я не узнаю правду, или пока мои подозрения не опровергнутся.

– Я не понимаю…

– Чует мое сердце, я на верном пути. Я отправилась в Асседо с определенной целью. Больше я ничего не могу сказать.

– Вы говорите загадками!

– Увы, это так.

– Но это бессмысленно. Истина выше людей, и не должна бояться их.

– Простите, меня, Йерве. Заведомо простите мне ложь.

И хоть Йерве не мог этого видеть, он понял, что глаза Зиты наполнились слезами.

Две загадки за один вечер – слишком много, но сводились к одной: кто его знает, что скрывает Шульц в своих подвалах?