– Ну, что, – встал я, поведя плечами, – славно поработали. Теперь ужинать и по местам. А мне пора. Не хочу по темноте тут ноги ломать. Так что…

Я повернулся к Гале, чтобы поцеловать; крепко, не смотря на кучу зрителей, включая малолетних. Но взгляд мой задержался на несчастном лице Катеньки. Вообще-то я и без слов понял, о чем именно хочет меня попросить девчушка. Только характер показывала. Но пересилила себя, высказала просьбу; так тихо, что услышал, наверное, только я, ну и Галя с Капитаном, что застыл горой за Катенькой:

– Твоя… милость… если сможешь, Олежку…

– Если смогу – доставлю сюда, или в другое безопасное место, – искренне пообещал я, – честно.

Подумав, я достал из пояса обе кобуры с пээмами. В какой-то степени запалился – в обычный пояс они никак поместиться не могли. А я из него недавно еще и двадцать достаточно тяжеловесных монет достал. Но Капитану, которому я протянул пистолет с полной обоймой, было не до каких-то измышлений. Он – вот ей богу, не вру! – принял оружие дрожащими руками. Второй, где одним патроном было меньше, я, чуть поколебавшись, отдал Виктору Федоровичу, бывшему майору. Предупредив обоих, что боеприпасов больше нет, я поцеловал Галину, как и обещал, крепко и страстно.

А потом сбежал, решив, что каждая лишняя минута здесь будет грузить меня новыми проблемами. А у меня и так их было выше крыши. В том числе, одну я собирался решить сегодняшней ночью. Если получится, конечно…

Такого корабля, как «Этрия», в империи больше не было.

– Да и вообще больше нигде нет, – самодовольно подумал младший герцог, – оглядывая взглядом палубу внешне ничем не примечательного корабля.

Внешне – да, таких корабликов, как у него, бороздивших просторы океана и рек, было несчетное количество. А на Островах, где царила пиратская вольница, встречались суда и крупнее, и быстрее. Но такого точно не было. По сути, «Этрия» была одним огромным артефактом. Над ее созданием поработали практически все искусники, приписанные к Тихой страже.

– А еще больше не приписанных, – усмехнулся про себя Валлам ир Этринский, – своих-то, неучтенных искусников у меня сейчас побольше будет.

Но счету он предаваться не стал. Поднял взгляд, рассматривая нависший над высоким берегом Гары замок белого камня, логово его давнего врага, удельного имперского графа дум Гарского. Впрочем, сам Гарский о том, что Глава Тихой стражи уже вычеркнул его из числа живых, не подозревал.

– А может, и подозревает, – все же поправил себя Глава, нахмурившись, – не дурак.

Нахмурился он, впрочем, не оттого, что признал одного из своих противников достойным уважения, а из-за пассажиров «Этрии». Которых ему навязали в этот рейс. Взгляд, буквально гладивший палубу, в толще которой, как утверждали искусники, было тесно от линий защитных заклятий, наткнулся на группу людей в одеждах почти всех цветов радуги. Кроме Красного, который, по велению императора, в этом рейсе представлял он сам.

– Искусники! – буквально выплюнул он со злостью, какую не испытывал, пожалуй, даже к графу.

Потому что того же Вилима дум Гарского он превосходил – хотя бы по праву рождения – а вот искусником ему не стать никогда. Так природа распорядилась. И каждый из этих надутых индюков, вырядившихся словно на прогулку, конечно же, считал его, Главу Тихой стражи империи, человеком второго сорта.

Он опять уперся в скальный массив перед собой, и задумался, вспоминая тот день, когда волей императора он направился сюда, в графство Гарское.

– А все сам виноват, – проворчал он, – надо было графу Мерскому устроить несчастный случай, и все. А я, старый болван, решил, что железных доказательств, которые добыл с помощью Эльжбет, будет достаточно, чтобы Совет империи принял нужное решение в отношении его.