Правая вдруг принялась ожесточенно перелистывать страницы какого-то журнала. Вот она замерла, указательный палец подчеркнул строчку, и Ефим не без любопытства заглянул в раскрытый перед ним журнал.

«Когда речь идёт о целостной работе мозга, – прочитал он, – это ещё не значит, что мозг работает весь целиком в каждом отдельном случае… Действительно, никогда в одно и тоже время не работают все миллиарды нервных клеток».

– Не понял, – от волнения его голос перешёл в хрип. Он нервно теребил левой послушной рукой жидкие волосы на лбу. Правая, привлекая внимание, дробно постучала по полке и внезапно потянулась к столу, увлекая за собой и Ефима.

– Куда! – процедил Платов, инстинктивно хватаясь за этажерку. Правая продолжала тянуть, указывая на стол с треснутой вазой и бронзовой статуэткой Будды, заляпанной во время ремонта синей краской.

«Сейчас этажерка рухнет!», – пронеслось в голове незадачливого дачника, и Правая, словно прочитав мысль, замерла, ослабла и вдруг приблизилась к лицу Ефима. Платов в страхе прикрыл лицо левой и затаил дыхание. Он почувствовал, что Правая остановилась в сантиметре от него и через короткую паузу многозначительно постучала его по лбу.

– Сама дура, – буркнул Ефим. Правая выразительными жестами подманивала его к столу. И он решился. Подошёл. Правая мгновенно схватила шариковую ручку и на клочке бумаги вывела красивым женским почерком: «Привет!»

– Здорово. – У немало озадаченного Ефима с этого момента убеждение, что он в здравом уме, опять пошатнулось.

«Не думала, что такой болван», – вывела рука.

– Ты ещё и не мужик!

«И общаться с тобой невозможно, но придётся, – рука элегантным движением перевернула клочок бумаги, но там уже было написано: «Ефим! Не забудь взять картошку». Правая энергично обшарила стол, даже ящики пораскрывала, и нашла-таки покрытую пылью ученическую тетрадь в клеточку. Раскрыв тетрадь, на мгновенье замерла и вдруг коршуном устремилась к чистому листу.

«Очень мило, – подумал Ефим, – неужели во мне столкнулись два мира? Один – потусторонний, демонический? Скрещивание измерений или что там ещё?»

«У тебя за плечами высшее образование, – прочитал он гневные строки в тетради, – а ты не в состоянии вникнуть в суть научно-популярной статьи! Всё элементарно просто».

– Объясни, коли так.

«Мы с тобой – одно целое, здесь ты прав, но в данный момент ощущаем некую раздвоенность. Кто из нас несёт в себе реальную основу настоящего образа – сказать трудно».

– Издеваешься? Возьму бритву и отрежу, – мрачно усмехнулся Платов. – Тогда посмотрим.

«Не петушись. По всей видимости, ответ на все вопросы скрыт в моем мозге».

– В нашем, – поморщился Ефим.

«Допустим, в нашем. Так вот: если эта так называемая версия верна, значит, и ответ совсем прост: необходимо только обобщить. К примеру, во всём виновато интенсивное повышение работоспособности мозга, и отсюда – внезапное пробуждение глубоко затаённых чудесных способностей, понимаешь?»

Дачнику вдруг показалось, что пол уходит из-под ног. А что же с Марией? С ней-то что делать? Как от неё скрыть? Правая – это ведь магнитная мина, напичканная ядовитыми осколками – немыслимо безобразная по своей иезуитской сути.

В ужасе, чувствуя, как подкашиваются ноги, Ефим хотел опуститься на стул, схватился за его спинку, накренился вместе с ним и рухнул на пол. Его, впрочем, тут же пружинисто подбросило вверх, и он снова встал на ноги.

– А это кто мне объяснит? – прошептал он, до крайности изумлённый, но уже не такой испуганный.

«Не знаю, – вывела Правая, – надо поразмыслить, порыться в литературе».

– Букинист нашёлся на мою голову! Ни в одной книге не найти ничего подобного.