В западной же части посёлка, где и жил Николай, никаких организованных силовых групп не было. Пару раз, когда адепты пытались наехать, местные мужики по первому тревожному кличу поднимались и вваливали незваным гостям по первое число. Но это случалось, когда возникала острая необходимость. А вот заниматься наведением порядка: пресечь драку, выдворить прочь загулявшую компашку или просто патрулировать окрестности, некому. Ну не было у них настоящего вожака.

Коля пытался организовать патруль, чтобы воры не лазили по местным огородам, а молодые парочки могли спокойно прогуливаться вечерами под луной. Максимум, чего удалось добиться, это собрать группу парней, куда, разумеется, вошли Антоха, Саня и Мишка Селезнёвы. Группа "дружинников" походила-походила вокруг границ "их" района, да тем и кончилось. Платить им за свою безопасность никто, разумеется, не хотел, собирать "налог на дружину" со своих соседей насильно, как это делали "мэрские" Ивашова и подручные Матвея, Коля не стал. В общем, идея дружины заглохла, как Николай ни пытался убедить соседей, что это неразумно. Рано или поздно доберутся до них чьи-нибудь боевики. Ведь недаром есть старая сказка про прутики и веник… Но на все его уговоры остальные только отмахивались – как говорится, пока жареный петух в зад не клюнет.

Выменяв заячьи шкурки на ведро молодой картошки, Коля выгрузил половину Королёвым, а вторую принёс домой. Алинки дома не было – убежала куда-то с детворой, Вероника поцеловала его, пообещала приготовить "царский ужин" и тут же приступила к готовке, а сам Николай отправился проверить силки, которые наставил на заячьих тропах. По правильному надо было это делать с утра, пока до добычи, если таковая была, не добрались стражи или люди-охотники, но лучше сейчас, чем вообще завтра.

По пути он опять услышал глашатаев Матвея – теперь они ходили человек по шесть-семь, к тому же вооружённые. Правда, не пытались отобрать у жителей огнестрелы, не доставали с вопросами, верят ли местные пророчествам "великого учителя". Просто гундосили какую-то молитву, а в промежутках громко выкрикивали время и место очередной казни. Если он правильно понял, то на казнить собирались одного вора и троих еретиков, не согласных с учением Матвея. Коля проводил мрачным взглядом бесноватых, испытывая сильнейшее желание взвести арбалет и пустить болт в кого-нибудь из черноповязочной братии.

Он брёл в сторону западной границы, машинально просеивая взглядом заросли в поисках установленных силков, а из головы не выходили мысли о предстоящей казни. Он заведомо не жалел пойманного вора: неважно, стащил ли тот пучок редиски с соседского огорода или обнёс целый подпол, обрекая обворованную семью на голодную смерть. Но те трое, которые "еретики"? Наверняка ведь этот выродок просто сводит счёты с неугодными ему людьми! С теми, кто не поддался на слащавые речи Матвея, кто не пожелал кормить задарма его оглоедов, кто не отдал добровольно свою дочь для ночных утех "гвардейцев".

Николай вдруг представил, что к нему пришли человек двадцать этих бородачей и уволокли с собой Веронику. Бешенство, забушевавшее в крови, тотчас придало окружающему красноватый оттенок. Он с трудом изгнал из мыслей ужасающую картину, одновременно взмолившись богу, чтобы ничего подобного в действительности никогда не случилось. И тут же криво усмехнулся: вот это да! Он только что горячо молился. На полном серьёзе. Ну и жизнь пошла: атеисты начинают обращаться к богу, а верующие, истово возносящие молитвы, творят такое, что не укладывается не только в религиозные, но и просто человеческие нормы.