– Что теперь можно сделать? – плача, кричала она в кабинете Антона, и на лице ее пылали багровые пятна. – Нет, вы мне скажите, что можно сделать, я вам за это деньги плачу!

– Начнем с того, что деньги вы платите не мне, а в бухгалтерию клиники, – жестко отвечал он. – Затем вы их платите за обслуживание, а не за ваш крик, поэтому успокойтесь.

Дама всхлипнула.

– Это мой единственный ребенок. Говорят, надо было за ней смотреть, но я ведь целые дни работаю! Отдала ее в частную школу с бассейном, все для нее. Домработница у меня, хотела гувернантку взять, а потом думаю: зачем, если она у меня в школе на «хорошо» и «отлично» учится, старается?

Антон терпеливо выслушал женщину, отметив про себя, что она не упомянула о муже.

– Что я могу вам сказать, – сочувственно ответил он, – такие случаи сейчас довольно часты. Аборт уже делать поздно, это однозначно. Конечно, необходимо постоянное наблюдение, она еще слишком мала, но пока состояние нормальное, и ребенок в порядке. Остальное будем решать по обстоятельствам. Отец ребенка известен?

– Мальчишка из восьмого класса, ему только-только четырнадцать исполнилось.

– Тогда и с юридической стороны ничего не поделаешь, постарайтесь договориться с его родителями. В любом случае у вас скоро будет внук, так что готовьтесь.

– Мальчик? – на ее заплаканном лице неожиданно проступил интерес.

– Да. Так что покупайте пеленки голубого цвета.

Женщина ушла немного успокоенная. Антон еще раз проверил все сброшенные на его компьютер результаты обследования девочки и пошел к ней в палату. Она рассматривала книжку с картинками и жевала жвачку.

– Дай-ка, я еще раз послушаю твоего пацана.

Девочка вздохнула и послушно задрала рубашонку.

– Меня сегодня уже сто человек слушали. А точно мальчик?

– Точно, УЗИ показало.

Засунув стетоскоп в карман, он поднялся, задумчиво глядя на круглое детское личико. Она взглянула исподлобья и неожиданно сказала:

– Ну и ругайте, а мне все по фигу!

– А что, много ругают? – удивился Муромцев.

– Ну и что? – круглая мордашка презрительно скривилась. – Мать орет, а в школе у нас психолог – дура! Мне все равно все по барабану!

– И правильно, – легко согласился он, – ты уже взрослая, и нечего тебя ругать.

– Я? – пухлый рот удивленно открылся.

– Ты, конечно. Как сына-то назовешь?

Она скорчила рожицу и фыркнула:

– Васька. У нас на втором этаже есть кот Васька. Васька-засраська. А меня в милицию заберут? Я тогда сразу отсюда убегу.

– С какой стати? Ты здесь, чтобы с тобой и с твоим Васькой все было нормально.

– Мать говорила. Только мне по барабану. А домой мне можно пойти?

– Только вместе с мамой. Хочешь, я позвоню ей, чтобы приехала за тобой?

Девочка подумала и покачала головой.

– Не, я лучше здесь. А у вас есть дети?

Антон вдруг почувствовал, как что-то больно кольнуло внутри.

– Есть. Помладше тебя девочка, – потрепав ее по плечу, он направился к дежурному врачу и сказал ему: – Поеду домой, вы сообщите, если что. И повнимательней смотрите, чтобы не сбежала, а то хлопот не оберемся.

Дежурный кивнул.

– Конечно, Антон Максимович, я сейчас и вахтера, и старшую сестру предупрежу. А вы езжайте, а то вы вообще дома никогда не бываете. У вас квартира хоть на сигнализации? А то ведь обворуют. Воры сейчас как – позвонят в дверь или по телефону, увидят, что хозяев нет, и здрас-с-сте вам!

Поднимаясь в лифте, Антон думал:

«Точно – обворуют. Катька больше не заходит, позвонишь, а она: «У меня все в порядке, спасибо, извини, Антоша, если время будет, то я забегу». Все со своим Стасом, небось. Обиделась, что я его без должных родственных чувств принял. Ладно, Катька, ты тоже уже взрослая».