– Я поняла, – девушка подняла голову, и глаза ее сверкнули. – Я поняла, Максим Евгеньевич, спасибо. Больше никто и никогда не заставит меня страдать – я все это вырву из себя, я вам обещаю. А вы действительно считаете, что у меня есть искра божья?

– Она есть даже независимо от того, что я считаю, – улыбнулся Баженов. – А теперь мне нужно поговорить с врачом, чтобы тебя отсюда выпустили. Ты сама как себя здесь чувствуешь?

– Нормально, интересно даже. Но знаете, Максим Евгеньевич, мне кажется, что здесь во многих случаях химиотерапию можно было бы заменить оперативным вмешательством.

– Ну, это тебе только кажется, – улыбнулся Баженов. – При вялотекущих формах шизофрении предпочтительнее использовать лекарственные препараты. Ты, кстати, где хотела бы работать после института?

– Конечно, я хотела бы работать с вами, но меня не оставят в Ленинграде – у меня нет ленинградской прописки.

– Ладно, я думаю, вопрос с пропиской мы утрясем. Стало быть, у нас сейчас остаются две совсем небольшие проблемы. Первая: как тебе выбраться из этого заведения. Сейчас я начну ее решать.

Не успел Максим Евгеньевич начать, как заведующая стала оправдываться.

– Понимаете, у меня вчера дочку внезапно положили на операцию, и я была с ней в больнице. Поэтому дежурный врач не смогла меня предупредить, что ей нужно отлучиться, а то бы я приехала и ее подменила. Но она предупредила доктора, дежурившего в мужском отделении.

Баженов, не знавший о случившемся накануне инциденте, ничего не понял из ее бессвязных объяснений, но на всякий случай сурово ответил:

– В любом случае порядок есть порядок. Мы, коллега, работаем с живыми людьми.

– В конце концов, с больной ничего страшного не случилось бы – в гипогликемической коме находятся по нескольку часов, – на лице заведующей выступили багровые пятна, и видно было, что она сильно встревожена.

– Однако иногда случаются осложнения со стороны сердца, – заметил Максим Евгеньевич, начиная догадываться.

– Конечно, дежурный врач, отойдя, нарушила правила, но доктор из мужского отделения подошел уже через несколько минут, не думаю, что вашей студентке следовало вмешиваться. Хотя, нужно признать, она сделала все очень грамотно. Тем не менее, пострадала медсестра…

– Понятно, – кивнул головой Баженов. – Очень жаль, коллега, что у вас возникли такие проблемы, но ответственность все же лежит не на моей студентке, а на дежурном враче, оставившей свой пост.

Лицо заведующей стало угрюмым.

– Ей-то море по колено! Уже не в первый раз такое, но даже выговор не объявишь и премии не лишишь – слишком мощная опора в верхах. Если этот инцидент будет иметь последствия, то отвечать за все, думаю, придется мне, как заведующей.

Максим Евгеньевич сочувственно кивнул:

– Мы все виноваты, что возможны подобные ситуации. Надеюсь, никаких последствий не будет.

– Спасибо за понимание, профессор. Теперь о вашей студентке – она ведь до сих пор не назвала мне своего имени, и я не знаю даже, что писать в истории болезни.

– Зачем вам вообще что-то писать? Я с ней поговорил, она вполне адекватна и находится в удовлетворительном состоянии. Думаю, ее можно будет выписать под мою ответственность – я сам дам заключение о ее состоянии.

Через двадцать минут, уже сидя с шефом в его машине, Маргарита спросила:

– Максим Евгеньевич, а что второе?

– Не понял, не отвлекай меня во время езды, – он остановил свою волгу перед светофором и повернулся к ней. – Вот теперь говори, пока красный свет горит. Какое еще второе ты имеешь в виду?

– Ну, вы сказали, что первое – вытащить меня из дурдома, – она фыркнула и презрительно повела носом. – А второе?