Но, похоже, это мало изменило мнение большинства людей о месте, которое занимают животные в нашем мире. Джеффри Мэссон и Сьюзен Маккарти выпустили книгу «Когда слоны плачут», посвященную эмоциональной жизни животных. В ней Мэссон отмечал, сколько насмешек вызвало его исследование{39} в академических кругах. Так, представитель Sea World (Сан-Диего, США) заявил, что не позволит компании участвовать в изысканиях Мэссона, ибо от них «так и разит антропоморфизмом». Некоторые специалисты, работающие с животными, просто отказывались беседовать с Мэссоном о «ненаучных» вопросах вроде эмоций и чувств, которые способны испытывать животные. Однако Мэссон, опытный наблюдатель самых разных животных (не исключая и людей), отдавал себе отчет в том, что таится за этим показным возмущением. Все эти эксперты, заметил он, работали с животными, и их действия и деятельность противоречили их настояниям, чтобы к исследованиям животных подходили отстраненно, «строго научно». Один исследователь, ежедневно работавший с дельфинами, «с трудом мог заставить себя вечером уйти домой – настолько он привязался к тем, кого сухо именовал „объектами“». Мэссон подчеркивает: нужны «изнурительная подготовка и огромные усилия ума», чтобы так скрывать свои истинные чувства, так упорно отделять себя от них во всех внешних проявлениях. В наиболее острых случаях, добавляет он, невольно подозреваешь, что у такого исследователя развилось психическое расстройство.

Расстройство там или нет, но в нашем понимании животных явно зияет дыра. «Пока ни один из сколько-нибудь заметных специалистов не предпринял систематического исследования эмоций животных», – пишет Мэссон в предисловии к своей книге. Но такое положение дел уже начинает меняться.

Чарлз Дарвин стал одним из первых ученых, рискнувших зайти на эту территорию{40}. В своем «Происхождении человека» он писал: «Зачастую нам трудно судить, способны ли животные сострадать своим собратьям… М-р Блис известил меня, что он наблюдал, как индийские вороны кормили двух или трех слепых сородичей… Я же лично видел пса, который неизменно останавливался возле корзинки, где лежал захворавший кот, его большой друг, и несколько раз облизывал его языком, что является вернейшим признаком добрых чувств в собаке».

К сожалению, это было в 1871 году, когда биологическая наука стала увлекаться точными цифрами и строгими фактами. Подобные душещипательные истории оказались сущим проклятием для растущего числа биологов, изо всех сил пытавшихся сделать свой предмет похожим на физику и химию. В 1883 году вышла составленная Джорджем Роменсом слащавая антология «Разум животных», полная присланных читателями историй и побасенок{41}, но она мало помогла делу. Мэссон отмечает: «Наука отреагировала очень просто: она поспешила удрать в противоположную сторону, как можно дальше». Так что эту область ученые оставили любителям.

Одним из первых, кто после этого употребил страшный термин «личность» применительно к животным, стал некий Л. Р. Тэлбот, непрофессиональный исследователь птиц, проживавший в Томасвилле (штат Джорджия). В 1922 году он описал, как окольцовывал джорджийских птиц{42}, чтобы было лучше наблюдать за их привычками и защищать места их обитания. Методика применялась довольно простая. Птицы влетали в специальные ловушки, где их ждал корм. Затем Тэлбот заманивал их в соседний отсек: пернатые попадали туда через небольшое отверстие. В этом отсеке на лапки птиц удобнее было надевать кольца. Тэлбот признаётся, что поначалу не очень-то ловко справлялся с этой задачей и несколько птиц лишились части перьев из-за его неуклюжего обращения. «Одна воробьиная овсянка оставила у меня в руке свое хвостовое оперение, когда я вновь попытался ее поймать после того, как она вырвалась, – сообщает он. – Впрочем, эта овсянка не затаила на меня обиду: она еще неоднократно прилетала ко мне, и до отъезда из Томасвилла я имел удовольствие видеть, что ее новые хвостовые перья почти достигли своих нормальных размеров».