Итальянские болельщики, приезжавшие в Брюгге, увезли мелодию к себе домой, где она завоевала популярность среди звезд итальянского футбола, которые даже исполняли ее вместе с Rolling Stones во время миланского концерта. Потом мелодия пересекла Атлантический океан и зазвучала в США во время таких громких спортивных событий, как игры НБА и НФЛ. На футбольном чемпионате Европы 2008 года эта мелодия слышалась буквально повсюду. Уайт был в восторге. Однако заметим: по скорости и дальности распространения этот рифф не уступал песням синего кита-горбача.

В том же году, когда Уайт сочинил самый знаменитый из своих риффов, Люк Мартелл и Хэл Уайтхед выпустили статью{34} под названием «Культура у китов и дельфинов». Это не какое-то легкомысленное заигрывание с красивой идеей: это монстр длиной 74 страницы (плюс 10 страниц примечаний).

Авторы рассматривали три варианта распространения культуры. Первый – «быстрое распространение»: какая-то новая сложная модель поведения, которая осваивается сегментом популяции. Второй – «от матери к потомству»: некоторые культурные практики передаются из поколения в поколение. Третий же связан со «специфической групповой» культурой, то есть с межгрупповыми различиями, которые невозможно объяснить ни генетикой, ни особенностями среды, ни структурой этих сплоченных групп.

Пример быстро распространяющейся культуры – песни самца горбатого кита. Все самцы поют одну и ту же песню, причем ее длительность бывает различной – от пяти минут до примерно получаса. Каждый брачный сезон киты, которых разделяют тысячи миль, поют одинаковые песни. К примеру, песни китов близ гавайского острова Мауи и возле мексиканского архипелага Ревилья-Хихедо (эти две области отстоят друг от друга более чем на 4000 км) меняются от одного брачного сезона к другому совершенно идентичным образом. Единственным объяснением может служить культурное проникновение: слыша новую вариацию, группа подхватывает ее, подобно тому, как группа футбольных фанатов начинает горланить прилипчивую мелодию.

Второй и третий вариант («от матери к потомству» и «специфический групповой») еще труднее отличить от феноменов человеческой культуры. Юные белухи и юные киты-горбачи следуют за матерями в своем первом путешествии от мест спаривания и рождения к местам питания. Точно такой же путь они затем повторяют на протяжении всей жизни. Некоторые дельфины, живущие в австралийском заливе Шарк, перенимают у матерей оригинальную практику «спонжинга», при которой дельфин отрывает морскую губку (sponge) от дна и надевает ее себе на морду, как человек надевает перчатку на руку. Это позволяет дельфинам рыться на дне залива, выискивая самую питательную рыбу, и при этом не бояться повредить свой нежный клювовидный рот. Однако эта практика распространена не очень широко: лишь 5 из 60 дельфинов залива Шарк, за которыми велись наблюдения, регулярно проделывали такой трюк. Еще несколько пытались его использовать, но быстро прекращали. Однако самка дельфина непременно станет спонжером (губочницей) вслед за матерью. Все мы знаем аналоги из мира людей: вырастая, девочки часто делают какие-то вещи точно так же, как некогда делали матери. Речь может идти о торте, рецепт которого идет еще от бабушки, или об увлечении каким-то видом спорта (скажем, гимнастикой), или о каком-то хобби. Впрочем, у людей это, конечно, не только женская черта: и сыновья, и дочери часто поступают в тот же колледж, где учились их родители, или присоединяются к семейному бизнесу.

Что касается специфических групповых черт, то отличный пример – косатки в морях близ острова Ванкувер. Они четко разделены на две группы – оседлые (резиденты) и бродячие (транзиенты). Резиденты живут стаями, в каждой из которых примерно по дюжине животных, а транзиенты – стайками, где в среднем всего по три особи. Косатки в каждой резидентной стае общаются между собой с помощью звуков, которые складываются в хорошо различимые диалекты, причем эти диалекты передаются из поколения в поколение. Резиденты питаются главным образом рыбой, тогда как транзиентов больше интересуют морские млекопитающие, скажем, тюлень обыкновенный. Аналогия с человеческим обществом очевидна. У нас есть оседлые и мигрирующие популяции. У нас есть культурные различия по части любимой пищи. И у нас, бесспорно, есть разные диалекты.