– Перосо, – ответила она с гордостью.
Заинтригованный, Рамфис поднял бровь и, как герой из сказки, помог мне подняться.
– Развяжи ее, Перосо, – скомандовал он Сините. Но когда она потянулась ко мне, чтобы развязать узлы, он схватил ее за руки и резко завел их ей за спину. А потом заорал, брызнув слюной:
– Зубами развязывай, стерва!
Пока Синита, скрючившись, развязывала веревку зубами, его губы скривились в зловещей ухмылке.
Позже Синита утверждала, что, как только мне развязали руки, я спасла ситуацию. Я сбросила накидку, выставив напоказ бледные запястья и голую шею, и дрожащим голосом начала напевать песенку, которая постепенно переросла в громогласный хор: «¡Viva Trujillo![22] ¡Viva Trujillo! ¡Viva Trujillo!»
По пути домой сестра Асунсьон распекала нас.
– Вы не просто не показали себя украшением страны, вы наплевали на мою эпистолу!
Пока мы ехали, на дорогу опускалась ночь, и в лучах фар кишели сотни ослепленных мотыльков. Врезаясь в лобовое стекло, они оставляли на нем мутные следы, и через некоторое время мне стало казаться, что я смотрю на мир сквозь пелену слез.
Глава 3
Хозяйка этого дневника – Мария Тереса
Праздничный день Непорочного Зачатия,
день Святой Заступницы нашей школы!
Дорогой Дневничок!
Сегодня тебя подарила мне Минерва на мое первое причастие. Ты такой милый, у тебя перламутровая обложка и маленькая застежечка, как у молитвенника. Я буду с удовольствием заполнять твои тоненькие странички.
Минерва говорит, что вести дневник – это один из способов размышлять, а размышления обогащают душу. Это звучит так серьезно. Думаю, теперь, когда у меня есть ты и я перед тобой отвечаю, мне стоит ждать каких-то перемен.
Девятое декабря, воскресенье
Дорогой Дневничок!
Я пытаюсь размышлять, но у меня ничего не выходит.
Мне нравятся мои новые туфли, которые мне купили на первое причастие. Они из белой кожи, с небольшим каблучком, как у взрослой девушки. Я заранее много тренировалась в них ходить и, пока шла к алтарю, ни разу даже не запнулась. Я так гордилась собой!
Мама, Деде, Патрия, мои маленькие племянник с племянницей Нельсон и Норис – все они проделали такой долгий путь из Охо-де-Агуа, просто чтобы посмотреть на мое первое причастие. Папа приехать не смог, он слишком занят на уборке урожая какао.
Двенадцатое декабря, среда
Дорогой Дневничок!
В школе мне сложно что-то тебе написать. Во-первых, у меня почти нет свободного времени, а то, что есть, уходит на молитвы. Во-вторых, когда все-таки выдается минутка, подкрадываются Дейзи с Лидией и выхватывают тебя у меня из рук. Пока я их догоняю, пытаясь заполучить тебя обратно, они перебрасываются тобой – туда-сюда. В конце концов они тебя возвращают, хихикая и подтрунивая надо мной, мол, как это глупо, вести дневник.
Дневничок, вряд ли ты об этом знаешь, но я всегда плачу, когда надо мной смеются.
День святой Люсии
Дорогой Дневничок!
Сегодня вечером мы зажжем свечи, и наши глаза будут светиться благословением святой Люсии. И знаешь что? На роль святой Люсии все сестры единогласно выбрали меня! Мне разрешат снова надеть платье и туфли с первого причастия, и я поведу всю школу из темного двора в часовню, освещенную свечами.
Для тренировки я хожу туда-сюда по Крестному пути с благоговейным выражением лица, а это вовсе не так легко, когда пытаешься удерживать равновесие. Наверняка все святые жили задолго до того, как придумали каблуки.
Пятнадцатое декабря, суббота
Дорогой Дневничок!
Как понять, что у меня теперь взаправду есть душа?
Мне приходит на ум только картинка из нашего катехизиса: сердечко, обезображенное уродливыми оспинами, – это душа, когда она совершает смертные грехи. Простительные грехи, или несмертные, полегче, вроде небольшой сыпи, а не оспы. Эта сыпь будто бы исчезает даже без исповеди, просто если произносишь покаянную молитву.