Я спрашивала у Минервы, что для нее значит иметь душу. Мы разговаривали о Дейзи и Лидии, как мне лучше себя с ними вести.

Минерва говорит, что душа – это что-то вроде глубокой тоски внутри, которую ты никак не можешь утолить, но все равно пытаешься. Именно поэтому существуют такие берущие за душу стихи и храбрые герои, которые умирают за то, что считают важным.

Мне кажется, у меня внутри тоже есть такая тоска. Иногда перед каким-нибудь праздником или днем рождения у меня такое чувство, что я сейчас взорвусь. Но Минерва говорит, это не совсем то, что она имеет в виду.

Шестнадцатое декабря, воскресенье

Дорогой Дневничок!

Не знаю, понимаешь ли ты вообще, насколько я развита не по годам?

Думаю, это потому, что у меня есть три старшие сестры. Поэтому я быстро стала взрослой. Я научилась читать еще до того, как пошла в школу! Сестра Асунсьон сразу определила меня в четвертый класс, хотя по возрасту я должна была пойти в третий, с другими десятилетками.

Как ты мог заметить, Дневничок, почерк у меня тоже очень милый. Я дважды выигрывала конкурс чистописания и снова выиграла бы на этой неделе, но решила оставить некоторые буквы «i» без точек. Если ты снова и снова становишься лучшей в классе, это мешает дружить с другими девочками.

Поначалу мама вообще не хотела, чтобы я уезжала из дома. Но в конце концов она все-таки согласилась, поскольку Минерва учится в Непорочном Зачатии последний год, так что кто-то из семьи будет первое время за мной присматривать.

Никому не говори, но, если честно, мне не так уж сильно здесь нравится. Просто раз уж мы уговорили маму отправить меня в пансион, мне приходится притворяться. По крайней мере, со мной здесь Минерва, хоть и спит в другой спальне.

И ты тоже здесь со мной, мой дорогой Дневничок.

Двадцатое декабря, четверг

Дорогой Дневничок!

Завтра мы с Минервой сядем в поезд и поедем домой на каникулы. Жду не дождусь! Мою душу так и распирает от той самой тоски.

Я так тоскую по папе! Не видела его целых три месяца.

Еще скучаю по моим кроликам, Снежинке и Кокосику. Интересно, сколько крольчат у них уродилось… А какую суету наведут к нашему приезду Тоно с Фелой (это наши работники)!

Сильно скучаю по своей комнате (у нас с Минервой одна на двоих). Окна там распахиваются в сад с аркой из бугенвиллеи, похожей на вход в сказочное волшебное королевство.

А еще – по тому, чтобы меня звали Мате. (Здесь нам запрещают звать друг друга уменьшительными именами. Даже Деде называют Бельхика, а ее так никто никогда в жизни не звал.)

Наверное, дома я тоже буду тосковать по кое-чему из школы.

Например, по милой сестре Милагрос, которая помогает мне заплетать косички и завязывать банты. И по Дейзи с Лидией, которые не так уж и вредничают в последнее время. Это наверняка Минерва постаралась – провела с ними беседу.

Но я ни за что НЕ БУДУ скучать ни по подъемам в шесть утра, ни по ранним заутреням, ни по большому дормиторию, где некоторые девчонки ужасно храпят всю ночь, ни по «времени покоя и тишины» каждый Божий день, ни по синей саржевой форме, когда на свете куча более приятных тканей и оттенков.

А еще по тому, что шоколад здесь недостаточно шоколадный.

Двадцать третье декабря, воскресенье, дома!

Дорогой Дневничок!

Пока мы ехали в поезде, Минерва подробно, с рисунками, поведала мне об этом. Я нисколечки не удивилась. Во-первых, она уже рассказывала мне о месячных, а во-вторых, мы жили на ранчо, а коровам и быкам и в голову не придет держать в секрете то, чем они занимаются. Но это вовсе не значит, что мне это обязательно должно было понравиться. Надеюсь, к тому времени, как я вырасту и мне придется выйти замуж, изобретут какой-нибудь другой способ делать детей.