И самое главное, прекратились неприятные ощущения от поиска сканером. Не было больше импульсов, и это была, пожалуй, хорошая новость. Рома аккуратно шагнул назад, нащупал опору под ногами и поднялся над водой, вылезая снова по пояс. И его снова накрыли страх и ненависть, появилось давление испуга. Не заставили себя долго ждать три импульса в груди.

– Твою мать! – шепотом резюмировал Рома результаты проверки, и снова присел по шею в воду.

Нега вернулась. С точки зрения отслеживания симбионта через импульсы это было, пожалуй, хорошо. Но мешало искать портал, что было плохо.

– Я водяной, я водяной… – пропел шепотом парень и снова пошел или почти поплыл вперед.

Там где была вода – не было камышей, там где были камыши – было слишком мелко. Но Рома сообразил, что можно на животе проползать мелкие места, главное обеспечить симбионту контакт с водой. Лаборант еще там, на базе Гипериона, сравнил симбионта с морской звездой, так что можно было предположить, что контакт с водой доставлял тому удовольствие. У погружения по шею был еще один плюс: след на поверхности топей становился всё меньше и терялся среди других похожих разводов.

– Где этот мудила был последний раз? – вдруг услышал он приглушенный голос где-то недалеко.

Охотники, похоже, не боялись переговариваться громко. Ну да, чего им опасаться. Далеко жертва не убежит, они же её могут в любой момент отследить через соластер на груди. Могли.

– Меньше километра на одиннадцать часов. – ответил другой голос.

Наверное, это было про то место, откуда приполз Рома. Но гораздо меньше километра, так что сканер явно был не точным прибором.

– Какого хрена он сюда полез, а? – снова первый голос.

– Хватит орать. – строго наказал женский голос.

Охотники шли кучно. По крайней мере эти трое. Рома замер, боясь пошевелиться. Потом послушав тишину, он как можно аккуратнее заполз в гущу камыша и растолкал кочки вокруг себя, погружаясь поглубже. Насколько позволял просвет между стеблями, Рома рассматривал окружающее болото. Недалеко были островки с лесом, ближе только плавающие кочки. С другой стороны его укрытия тоже островки, но уже поближе, метрах в десяти. Сзади, откуда он приполз и так ясно – топи и камыши. Да и впереди по курсу открытая гладь с ряской. На открытом пространстве его голова будет как на ладони, и с любого из островов даже не самый меткий стрелок продырявит его череп не напрягаясь. От этой мысли Рому передернуло. Но нега внутри компенсировала страх. Спокойствие, смиренность, покой. Будь, что будет, на всё воля случая…

– Почему сыскарь не видит его? – это был кто-то из охотников.

Голос гораздо тише, но не шепотом. Видимо, чувство преследователя было сильнее желания и навыков скрытной охоты, скрадывания. Рома, расслышав новое слово, решил, что это относится к черной коробке в руках охотников. Стараясь не шевелить головой и аккуратно скосив глаза, он увидел двух человек, стоявших на островке метрах в двадцати от него.

– А я откуда знаю? – отмахнулся второй, разглядывая черную коробку в руках. – Сломался, что ли…

И он потряс прибор, похлопал его по черной боковине, потом почесал лысую макушку. В общем, произвел те типичные способы ремонта, что доступны дилетанту.

– Эй, эй! – остановил его первый, придержав руку товарища в очередном замахе. – Тогда не сломался, а умер. Но он же шевелится и искрит, а значит жив. А будешь его так бить, то точно убьешь.

Похоже, коробка в их руках таила в себе тоже что-то живое и искрящееся, как и соластер на груди Романа. Правильной была его догадка, та же технология. Что и следовало ожидать: твари ищут себе подобных.