Следующий день пацаны рыбачили. Я тоже половил с утра пару часов, а потом двинулся вверх по течению реки. Холмы постепенно становились всё выше, справа до горизонта простиралась классическое болото, заросшее чахлыми деревцами. Речка, как и все горно-таёжные, была шириной около двадцати метров, быстрая и совсем неглубокая – так, по пояс. Местами на перекатах совсем мелкая, местами под высоким берегом были видны глубокие ямы, а в небольших заливчиках медленно крутилась вода в омутах. То тут, то там было видно, как жирует хариус, речка была рыбная! Я поднялся на вершину одного из холмов, которая была в отличие от других, безлесной. С неё открывался потрясающий вид на близкие горы. Начало осени, и многие вершины серебрились первым снегом. Я уселся на ствол упавшей лиственницы и закурил. Не хотелось ничего делать, никуда идти, хотелось просто сидеть и наслаждаться видом, покоем и тишиной… Так я просидел довольно долго, пока бурчание в животе не напомнило мне об обеденном часе. Я вернулся к палаткам. Пацаны уже вернулись с рыбалки. Обед был готов – та же уха и тот же хариус на углях. Обедали мы долго, потом болтали, потом пацаны пошли опять к реке, а я остался у костра, просто лежал и смотрел на огонь. Никаких мыслей, только невероятное блаженство. Казалось, время остановилось…

Стемнело. Вдалеке послышался звук трактора. Светя фарами, «Белорусь» подъехал к подножию холма, остановился. Я поднялся, решил подойти к водителю, но тут трактор взревел и по довольно крутому склону взлетел прямо к нашим палаткам.

– Ох, зря он так, – подумал я, – лучше бы оставил его внизу. Спускаться же придётся.

Через несколько минут подошёл отец Степана. Было видно, что он явно навеселе. Меня представили. Василий, так звали тракториста, вытащил из мешка, который нёс с собой, пару бутылок водки, круг колбасы, хлеб, несколько луковиц. С обеда оставалась уха – и её, и колбасу под водку мы уговорили «на ура». Василий быстро осоловел и ушёл спать. Мы ещё посидели у костра. Для меня это была последняя ночь в тайге. Я ещё не знал, что моё первое путешествие в эти края будет далеко не последним и долгие два десятилетия мы вдвоём с женой и позже уже и втроём с сыном почти каждое лето будем возвращаться сюда. И если бы не развал СССР, то, вероятно, продолжали бы приезжать до тех пор, пока держали ноги… Утро было ясное и прохладное. Выпала обильная роса.

– Как же Василий будет съезжать вниз, – задумался я. Склон холма был крутой и удивительно, что трактор вообще смог забраться по нему на вершину.

Позавтракали на скорую руку, собрали палатки, сложили рюкзаки и забросили всё это в прицеп трактора. Василий запустил двигатель и предложил всем занять места рядом с вещами. Ребята тут же полезли в кузов, я, было, двинулся за ними и тут… И тут вдруг что-то толкнуло меня в бок.

– Эй, крикнул я Николаю, – пройдусь пешком, что и вам советую. Пусть Василий сначала съедет сам, а мы потом подсядем.

Николай заколебался, но всё-таки выпрыгнул из прицепа. Пацаны переглянулись и последовали за ним. Василий заржал, дескать, трусы, развернулся и поехал. Первые метров сорок-пятьдесят всё шло нормально, но тут вдруг двигатель взревел, из глушителя вылетели клубы чёрного дыма и трактор понесся вниз с всё нарастающей скоростью.

– Прыгай!!! – заорал я Василию.

Но то ли он не услышал, то ли не успел, а трактор внезапно подпрыгнул, упал на бок, начав кувыркаться вместе с прицепом. Долетев до конца спуска, трактор сделал ещё пару кувырков и встал на четыре колеса. Прицеп взлетел над ним и всем своим весом рухнул на смятую крышу. Пацаны застыли. В тишине был слышен лишь звук вращающихся колёс прицепа. В голове пронеслось: Василию полный п…..ц. Сегодня воскресенье. Машин нет. Восемьдесят километров до посёлка. Что делать с трупом и пацанами, как мне выбраться и успеть на самолёт. Следующий рейс через почти неделю, на перекладных – через три дня… Подошёл к трактору. Вдруг послышался стон. Я подскочил к кабине. Фантастика! Похоже, что при первом же кувырке кабина смялась, но один из углов остался почти не тронутым, и именно в этом углу виднелась голова Василия. Я позвал ребят, и мы осторожно вытащили тракториста, подстелили ватники и уложили на них стонущего Василия. Вид был ужасный – на голове лоскутами свисали куски кожи, лицо залито кровью. Я осторожно расстегнул рубашку, попытался осмотреть раненого. Видимых повреждений типа открытых переломов не было, но Василий был без сознания и только стонал. Что делать? Никаких мыслей. Если даже я сейчас налегке рвану к посёлку, то в самом оптимистичном варианте мне понадобится не менее двух дней. Да и то сомнительно, сорок километров в день – многовато, а уж два дня подряд… Надеяться на неожиданную попутку смысла не было. Накануне нас об этом предупредили.