– Обычно пью чай, но сегодня с удовольствием выпью кофе. Он так изумительно пахнет! Я давно не пил хорошего кофе.

– Это у нас от моей сестры сохранилось, – Александра Владимировна опускала в чашку кусочек твердого сахара. – Ольга старшая всегда покупала кофе на Мясницкой. Вот и Тонечка так делает.

– Мясницкая, это что теперь, баба Шур? Я с тобой никогда не пойму, где что находится, – Милочка подложила Алексею оладий.

– Это Чай-Кофе на Кирова, – уточнила Ольга, пододвигая Кириллу сметану.

– Ну да, бывший Чайный дом Перлова, – подтвердила баба Шура, аккуратно шаря рукой по столу.

– Ты что ищешь, тетушка? – Антонина осматривала стол. – Ах, Господи! Да я варенье забыла к оладьям! Сейчас принесу! – и она тут же вскочила, но рука тетушки удержала ее на месте:

– Мила принесет. Посиди спокойно. Милочка, в буфете вазочка, на верхней полке.

Милочка, которая почти вытеснила Алексея с лавки, вынуждена была вылезти, перешагнув через лавку, и тем самым сдать завоеванную позицию. Она никогда не могла понять, как бабушка вслепую так точно угадывала ее маневры.

– Шинуазери, – вдруг между оладьями произнес Николай Аркадьевич. Все удивленно на него посмотрели.

– Дом Чайный – шинуазери, в китайском стиле. Клейн проектировал, кажется, – он вдруг стал шарить взглядом по стол. – А варенье почему не дают?

Милочка поставила перед ним вазочку с вареньем из черной смородины.

– Вот ведь не жаль вам всем короля! – заявил он вместо «спасибо», погружая ложку в варенье.

– Не всем, – отозвался Алексей. – Вон ему жаль, – он указал на приятеля, – он Грецию любит.

– Кириллу, ты хочешь сказать, – поправила его Ольга и тут же повернулась к соседу. – А что за пристрастие к Греции?

– Я изучал древнегреческий…

– Так Вы – классик? – Ольгу это почему-то очень обрадовало, и она даже слегка захлопала в ладоши.

– Недоделанный, – погасил ее восторг Алексей. – Он ведь на четвертом курсе…

Пристальный взгляд Кирилла заставил его остановиться.

– Так что было на четвертом курсе? – вступил Николай Аркадьевич, передавая наконец вазочку с вареньем Александре Владимировне.

– Четвертый курс был очень давно, – решительно парировал Кирилл. – Мой интерес к ситуации в современной Греции ничуть не больше, чем к положению во всех прочих странах. Феакийцы, право, занимают меня куда больше.

– Феакийцы? – Николай Аркадьевич отодвинул тарелку, бросил на стол салфетку и развернулся к Кириллу. – Сейчас мало кто из молодых людей помнит, точнее, знает, кто такие феакийцы? Милочка, ты знаешь?

Милочка, надувшись, стала молча убирать посуду. Вступилась Ольга.

– Ну зачем ты ее конфузишь, дедушка? Она вон «Поднятую целину» штудирует: выписывает персонажей по мере их появления. Ей так на курсах задали. А феакийцы – это кто? – вопрос с улыбкой адресовался Кириллу.

Кирилл ответить не успел, потому что Николай Аркадьевич решительно встал, отодвинул стул и предложил Кириллу, если тот, конечно, не против, продолжить разговор в его кабинете.

– Сюда скоро солнце придет, и станет жарко, – объяснил он всем остальным.

Кирилл с радостью согласился, желая как можно скорее оставить Алексея в компании Ольги, да и послушать Николая Аркадьевича ему было очень небезынтересно.

Как только Кирилл проследовал за Николаем Аркадьевичем, поднялась и Ольга. Она стала лениво собирать посуду.

– А со мной по саду погулять? – вскочил Алексей. – Или уж я тебе не компания?

– Прекрати! Ты же видишь, я занята. Должна же я помочь маме.

– А накрывать-то ты не очень спешила!

– По-моему, ты спятил. Что за тон? Ты пригласил человека в дом, а сам дрыхнешь, пока он тут в одиночестве чем свет бродит. И в конце концов я тебе не жена, не сестра и даже не родственница, чтобы перед тобой отчитываться, – и Ольга, резко повернувшись, отправилась на кухню с грудой тарелок.