Поэтому и наше приключение закончилось хорошо: не успел я окончательно впасть в отчаяние, не успел Педро Фуэнтес сделать последний стежок на своём многострадальном туловище и откусить нитку, как услышали мы звуки марша и голоса, зовущие нас по именам. Это генерал, сильно переживая за исход операции, самостоятельно отдал приказ о переброске к нам дополнительных сил в размере целого батальона при поддержке танковой роты. Танки, конечно, сразу застряли в камнях и попадали в пропасти, но батальон дошёл почти в полном составе. Бодро, с духовым оркестром, с песнями и развёрнутыми знамёнами он поднялся на самую высокую вершину Земли и предстал перед нами во всей своей боевой красе. Обрадовались мы с Фунтесом, кинулись обнимать однополчан, а у самих слёзы из глаз от такого жуткого нежданного счастья. А однополчане в медицинские носилки нас утрамбовывают, одеялами укрывают и кофий нам со спиртом дают, чтобы, значит, наш жуткий стресс унять и лишить обморожение всяких шансов на успех. И пока нас вниз спускали, я того кофию, наверное, слишком перепил – так много выдул, что уж и не помню чем и как нас на родину доставляли. Очнулся уже в милом сердцу Тридевятом Царстве, в военном госпитале имени славного военного лекаря Осьминогова: палата чистая и пахнет валерьянкой, медсестрички в коротких халатиках, капельница по-весеннему звонко журчит по венам, а из окна вся Москва Белокаменная как на ладошке. Выздоравливай, живи да радуйся.

Только, смотрю, один я в той палате.

– Где мой товарищ? – спрашиваю медсестричку. – Жив ли?

– Ваш товарищ живее всех живых, – смеётся она кокетливо. – У товарища вашего прям-таки двужильный организм: когда его привезли, то у него крупная недостача внутренних органов обнаружилась, и некоторые любительские швы на пузе расползлись. А уж про его смешную пулевую дыру в голове вообще молчу – сплошной сквозняк и издевательство над человеческой анатомией. Думали, что тут мы с ним и распрощаемся мгновенно, даже место в морге приготовили. Но на всякий случай МРТ сделали из обывательского любопытства, глядим – а у него внутри новые органы растут как на дрожжах! До сих пор наши лучшие профессора не могут найти объяснений такому феномену природному. А он с той поры на поправку пошёл, сросся половинами окончательно, отрастил себе внутри всё новое, таким шустрым и непоседливым стал, что вчера уже поймали его в палате за употреблением спиртных напитков. «Должен же я, – говорит, – проверить работу новой печени?» А чтобы больше не попадаться, позвонил он своему начальству в секретную службу, и теперь в его палате сидят два агента в чёрных масках и никого к нему не впускают без предварительного доклада. Даже меня. Нынче его к выписке готовят вместе со всеми новыми органами и агентами, потому что надоел он всем.

Я, конечно, порадовался за Педро Фуэнтеса, хоть и не знал его настоящего имени.

«Хорошо бы, – думаю, – попрощаться с ним напоследок. Кто знает, свидимся ли когда-нибудь?»

Тут внезапно какой-то непотребный шум из коридора раздался, двери распахнулись, и в палату мой генерал вломился в орденах и при папахе. А следом за ним, как пехотинцы за танком, вбежали журналисты всех мастей с камерами и диктофонами, с фотоаппаратами и записными книжками – и все у койки сгрудились и надо мной нависли так, что я аж глаза зажмурил.

– Посмотри на меня, Панкрат! – генерал взывает. Таким голосом, наверное, Иисус взывал над могилой Лазаря. – Открой глаза, сынок!

По речи чувствую, что он под мухой, глаза открываю и начинаю скромно улыбаться. А генерал громогласно объявляет журналистам: