на недолго сказкой одарит…
Скрипач.
Как волшебно, чисто пела скрипка!
Замирает и волнуется душа…
Никогда ещё такого не случалось,
чтоб игра так сильно потрясла!
Где, когда, какая чудо-птица
обучила молодого скрипача,
чтоб сбегала от немого восхищенья
по щеке непрошено слеза?
Зал притихший, словно никого нет,
лишь смычок как по волнам плывёт:
то взлетает вверх, то падает, как чайка,
за сверкнувшей рыбкой золотой…
А когда скрипач остановился,
и, глядя в полумрак, склонил главу,
как прибой раздался шквал оваций,
за необыкновенную игру.
Сонет. (Подражая Шекспиру и Лопе де Вега)
Гортензио входит в дом к Кастилио. Его встречает слуга по имени Фабрицио.
Гортензио:
– Мне нужно видеть!
Я сейчас пройду!
Фабрицио:
– Всего лишь час, прошу вас, потерпите. Сеньор Кастильо вовсе не из сонь,
и, уверяю вас, что скоро пробудИтся…
Пройти не удаётся, и Гортензио, смирившись, садится на стул.
Гортензио:
– Ну, хорошо!
Терпеньем запасусь.
Я сяду здесь, и буду ждать в надежде.
(далее возмущённо):
– В объятиях Морфея пребывать,
когда в твой дом стучится Муза!
Вот напасть!
(обращаясь к слуге):
– Так не забудь,
что мне ты говорил,
я буду ждать один лишь час!
Фабрицио (в сторону):
– Вот, принесло!
Спасите, боги, нас!
Из комнаты на втором этаже выходит Кастилио. С недовольным видом смотрит с лестницы вниз.
Кастилио:
– Фабрицио, что здесь за шум,
и что сеньору надо?
Как ты посмел нарушить мой приказ,
чтоб утром тишину
лишь птицы нежной трелью
могли тревожить?
Что за крик сейчас
меня с постели вынудил подняться?
И в который раз,
ты заслужил, Фабрицио, порицанье?
Когда бы не отец, что взял с меня обет
не отвергать твоих услуг… О!
Где благодарность от тебя
за кров и хлеб в дому почтенном?
Фабрицио:
– Когда б вы знали, сударь, как сражался Фабрицио, рискуя головой,
то вместо всех упрёков мне обидных,
вот этому сеньору дать ответ,
как подобает знатному вельможе,
тому, кто вторгся в дом,
поторопились…
Гортензио (возмущённо):
– Всё ты лжёшь!
Я, в трепетном волненьи пребывая,
с сонетом к вам, сеньор, спешил.
А ваш слуга, все нормы этикета забывая,
мне очень дерзко нагрубил!
И вот теперь, в волненьи жутком,
рискую тронуться рассудком!
Кастильо:
– Сеньор, я извиняюсь за слугу,
и сей же час сонет прочту…
Читает переданные Гортензио бумаги, и не может скрыть недоумения.
Кастильо:
– Я вас прошу покорно извинить,
но в сем сонете
нет ни начала, ни конца…
Признаться, мне давно не попадался
подобный вздор…
(перечитывает)
– О, небеса!