– А причём тут родители? Ты говорил мне, что сам принимаешь решения. Разве не так? – Ясмина пыталась найти хоть какое-то противоречие в его словах, хоть какую-то лазейку для надежды.

– Так… – неуверенно говорил Рустам. – Но тут такое дело… В общем, у отца есть друг, дядя Карим, а у него есть дочка… Моя ровесница…

– А, поняла, – не стала дослушивать парня Ясмина. – Ты мне лил в уши, какой ты самостоятельный и зрелый, а сам – обычная тряпка! Сопляк!

Ясмина была вне себя от ярости. Мысленно она уже перевернула столик, опрокинула на голову Рустама чашку с горячим чаем, устроила ему скандал на всю жизнь. Но вся эта буря играла внутри неё, внешне она оставалась относительно спокойной, только уголки рта подёргивались, и обидные, едкие слова извергались из её уст.

Рустам молча проглатывал её оскорбления. Он уже всё сказал. Ему было нечего добавить.

Когда буря в груди Ясмины чуть поутихла, и она взяла паузу, чтобы выпить воды, собравшись с мыслями, Рустам выдохнул и спросил:

– А у тебя что?

– У меня? – Ясмина посмотрела на него пристально.

– Да, ты сказала, у тебя есть новость какая-то.

– Какая-то… Ясмина чувствовала, как горькие слезы снова подступают к глазам.

– Ага. – Рустам ожидал ответа, как будто это могло что-то исправить.

Ясмина открыла сумочку и дрожащими руками достала завёрнутый в салфетку тест на беременность. Она положила его на столик прямо перед лицом Рустама, затем повесила сумочку на плечо и твёрдой походкой вышла из кафе.

– Ты чего сидишь, лица на тебе нет? – допытывалась мать, видя, что Ясмина вернулась из города сама не своя.

Мать была статной, стройной женщиной, для своих лет она была очень ухоженной и элегантной. Её лицо, несмотря на морщинки, излучало доброту и теплоту, а тёмные, выразительные глаза говорили о её мудрости и жизненном опыте. Её шелковистые, чёрные волосы были аккуратно собраны в пучок. На ней было простое, но элегантное платье из тонкой хлопковой ткани.

– Устала от жары, мама, только и всего, – соврала дочь матери. Она не хотела делиться своим секретом даже с родной матерью. Никому, пока не решит проблему с Рустамом.

Мать предложила Ясмине попить чаю со свежими лепёшками и вареньем из персиков, аромат которого заполнял кухню, но та вежливо отказалась и удалилась в свою комнату.

Яся ждала звонка. Звонка от человека, которого всё ещё считала своим женихом. Она сидела на кровати, сжимая в руке телефон, её взгляд был устремлен в пустоту.

«Увидит две полоски, одумается, – думала Ясмина. – Он любит меня и сделает правильный выбор». Она цеплялась за эту надежду, как за спасательный круг в бушующем море.

Но Рустамчик всё не звонил. Солнце клонилось к закату, окрашивая небо в яркие, огненные цвета, и от этого на душе у Ясмины становилось всё хуже и хуже. Тоска давила на неё, словно тяжёлый груз. В какой-то момент она почувствовала, что её тошнит. Она побежала в уборную, где её чуть не вырвало. Странное состояние. Ясмина не понимала, связано ли это с беременностью, или всё оттого, что она перенервничала. А как тут не нервничать, если она может остаться один на один со своей проблемой, без поддержки, без помощи?

К ужину Яся всё-таки собралась с силами и вышла из комнаты. В большом доме Джафаровых царила оживлённая атмосфера. Приехали братья со своими семьями, дом наполнился детским смехом и женскими разговорами. Отец вернулся с конезавода, его лицо было уставшим, но довольным. Это была пятница – тот день, когда Джафаровы старались собираться за большим столом в гостиной, чтобы подвести итоги недели и просто по-семейному пообщаться.