– И что ты предлагаешь?

– Идти нужно прямо к той большой иранской реке. Струг спрятать не в устье, а дальше на побережье. Будет знак, идти вдоль реки по знакам. Не будет, уйти южнее, там и зимовать. За зиму нужно проверить, оставили ли северские пост. Весной, как закончатся шторма, вернуться в дельту Волги, тихо пересидеть здесь до прихода мирабилитчиков и получить послание от Бориса. Надеюсь, к тому времени он все же оборудует какое-нибудь не слишком далекое место, где вы сможете жить дальше.

– А ты? Ты поплывешь с нами?

Андреич посмотрел в ложбину, на дне которой среди фруктовых деревьев мелькали две фигурки в льняных одеждах, затем перевел взгляд вверх, где в безбрежном ярко-синем небе белели кучерявые облака, вдохнул постепенно нагревающийся воздух, в котором аромат степного разнотравья смешался с запахом речной растительности, и негромко произнес:

– Шестнадцатиэтажные небоскребы.

– Что? Извини, не понял.

– Да, Рус. Я с вами.

Лет за тридцать до описываемых выше событий

Мы с женой и двумя детьми-дошкольниками вышли с хуторского двора по утреннему холодку. Июльское солнце еще не успело раскалить воздух, и идти по грунтовке было одно удовольствие. Через десять минут мы уже были около моста через речку, точнее, как указывали онлайн карты, ерик Подпольный. К месту назначения – рисовым чекам, где обычно бывает хорошая рыбалка – идти с полчаса, вдоль стены камыша, мимо зарослей терновника и редких кривоватых маслин. Так в этих местах называют деревья с длинными, светло-зелеными листьями и маленькими, овальными, терпкими на вкус плодами. Вроде бы настоящее их название «лох».

Военных первым увидел Коля, наш старший сын.

– Папа, там опять солдаты.

Неожиданно. Вообще-то они должны были уехать еще вчера, но что-то их задержало.

– Приплыли, – недовольно проворчала жена. – Ну, что? Пошли назад?

– Не, давай подойдем, узнаем, может пропустят.

Вход в район за нашей речкой и до самого Дона, который протекал километрах в восьми севернее, на три дня был перекрыт военными. Причем основательно так перекрыт. Посты стояли на всех дорогах, а между постами ходили патрули. Необычное событие для этих, Богом забытых мест.

Мы всей семьей каждое лето приезжали на хутор под несколько необычным для этих южных мест названием Холодный к моим родителям и любили выбираться в эту безлюдную глушь – на рыбалку или просто гулять, собирать мелкие степные цветы, дышать горячим, наполненным ароматами разнотравья воздухом, купаться и загорать.

Несколько дней назад мама пришла из магазина, центра здешней общественной жизни, и принесла новость о том, что за речкой собираются проводить антималярийную обработку, поэтому проход туда будет закрыт. Местных жителей это не удивило, лишь слегка раздосадовало, потому что за речку каждый день выгоняли пастись хуторское стадо коров.

– Доброе утро, – обратился я к старшему сержанту, стоявшему возле уже разобранной и лежавшей на земле армейской палатки. – Как успехи в борьбе с малярией?

– Здравия желаю. Все в порядке. Малярия побеждена.

– Уже можно проходить?

– Можно. Мы тоже скоро отчаливаем.

– Так что там, распыляли что-то? Мы ничем не траванемся?

– Нет. Там вообще никакой химии не было. Говорят, ультразвуком облучали или что-то типа. Нанотехнологии, ха-ха. Была бы химия, нам бы дали противогазы. Вчера уже все закончили. Нас обещали забрать час назад, но машина сломалась. Короче, идите, не бойтесь. Вы на рыбалку?

– Не, купаться. На рыбалку мы обычно по вечерам ходим.

– А что тут, ловится что-нибудь?

– Не поверишь, иногда даже сомиков килограмм на десять вытягивают. Но в основном мелочевка.