– Фу, – скривился Глеб.

– Я ж говорю, не объяснить словами.

– Легкий наркотик? – уточнил Вовка.

– Нет, совсем не наркотик. Тонизирующий напиток, как чай.

– Ну так пейте чай, – недоуменно сказал Вовка.

– Кстати, наш чай – это не настоящий чай. Растение чай здесь не живет. Чаем мы называем травяные отвары. Это вкусные напитки, но не настоящий чай. Так вот, кофе лучше настоящего чая.

– А как получают кофе?

– Из зерен куста, который растет в Африке, в Эфиопии. Это сразу за Красным морем.

– Когда в Турцию плавали, почему туда не поплыли?

– Вова, теоретически можно сплавать и в Эфиопию. Полгода туда, полгода обратно. Может быть повезет и обнаружится этот куст. И что? Привезти десять мешков зерен, которые здесь нельзя будет сажать?

– Почему десять? Двадцать.

– Хорошо, двадцать. Из-за двадцати мешков кофе плыть черте куда?

– Так всего лишь год.

– Полтора, не меньше.

– Но вы же сказали, что готовы отдать за него десять лет жизни?

– Ха, Владимир, ты меня уел. Я, конечно, тоже немного сумасшедший, по Волге до Камы в одиночку ходил, но поверь мне, мальчик, поход в Эфиопию – это на самом пределе возможностей всех наших общин вместе взятых. И без достаточно веской причины рисковать жизнями десятка крепких мужчин – это, как минимум, неразумно.

– А пять крепких мужчин и одна женщина туда дойдут?

За столом повисла пауза и все взгляды сошлись на сказавшем это Денисе, который с невинным видом обгладывал гусиную косточку.

– Господи, у меня дежавю, – прервал молчание самый старший участник разговора. – Денис Воронцов.

– Что?

– Нет, я не о тебе, а о твоем отце, Денисе Воронцове.

– Не поняла, – насторожилась Маша. – Почему вы о нем вспомнили?

– Это была его идея отправить экспедицию в Индию. Мы примерно так же сидели в беседке у детской площадки в Кумшаке, и он так же огорошил всех своим рисковым предложением. Только речь шла не о кофе, а о хлопке и цитрусовых.

– Вот тебе и гены, – Глеб был явно ошарашен. Он, как и все, хорошо знал о судьбе Дениса Воронцова-старшего, который восемь лет назад возглавил экспедицию в долину Инда. Экспедицию, пропавшую без следа. Два года спустя спасательная партия дошла до устья реки Куры в Южном Каспии. Последний след экспедиции – традиционный знак в виде высокого треножника из древесных стволов – был найден на Апшеронском полуострове. В его основании в горшке лежала глиняная табличка с датой и надписью 7+, означавшей, что у всех семерых участников экспедиции все в порядке. Тщательно проверили устье Куры, но ничего не нашли. Идти еще южнее – к устью следующей большой реки, в Иране – поисковики не решились, приближался сезон штормов. Для немногочисленного людского сообщества это был очень серьезный удар судьбы. Семеро сильных мужчин, отцов семейств одномоментно исчезли навсегда.

– А ты знаешь, парень, я ведь без малого в ту экспедицию не пошел. Я был запасным, сопровождал их до Волги, помогал перевозить струг, да, один в один как наш.

– Вы, кажется, и в поисковую партию входили? – заблестели глаза Маши.

– Да. Я – из Кумшака, двое – из Калитвы и четверо – из Северска. По мне, так можно было пойти дальше, к Ирану, но остальные не особо рвались. Я даже подумывал пойти туда в одиночку, но не хотелось ослаблять команду, все-таки путь назад предстоял нелегкий. Так и случилось. Много шли на веслах, попали в сильный шторм, отсиживались несколько дней на берегу, почти на барханах.

– Как вы думаете, что с ними на самом деле случилось?

– Основная версия звучит правдоподобно. Лодку, идущую под парусом, действительно могло перевернуть неожиданным шквалом и штормом отнести в открытое море.