– А если они все-таки дошли туда? Если их там что-то задержало?

– Прошло восемь лет. Что может задержать на такой срок?

– Или кто-то…

– Маша, оставь это для детских страшилок.

– Причем тут страшилки? – девушка посмотрела в глаза собеседнику. – Если здесь есть мы, то могут быть и другие!

– Это нереально. Мы бы давно уже заметили какие-то следы.

– Нереально?! А то, что мы все сидим в убогой халупе там, где должны стоять небоскребы миллионного города, это реально?!

– Ну какие в Астрахани небоскребы? Максимум шестнадцатиэтажки.

– Блин, шестнадцатиэтажки! Шестнадцати – этажки! Вы понимаете, что вы такое говорите?! Самый высокий дом, который я видела, был в четыре этажа! И тот развалился.

– Ну не заводись, не заводись. Успокойся. Я понимаю твои чувства.

– Мои чувства? – голос ее задрожал. – Через неделю брата утопят, а меня отымеют всей командой. Вот и все чувства. Простые человеческие чувства.

– Спокойно, спокойно, девочка, – примирительно приподнял руки Андреич. – По-моему ты переутомилась, уже накручиваешь сама себя. Мы не совсем еще озверели, и законы никто не отменял.

– Законы, – ее лицо исказила гримаса. – Радомиру плевать на законы. Его Светка часто синяки под платком прятала. Может и умерла в сорок лет от этого. Вот вам и законы.

– А ты откуда знаешь?

– Мама говорила! Она врать не стала бы.

– Ой, ладно, пойдемте на свежий воздух, – Глеб первым не выдержал эмоционального накала. – Завтра на свежую голову все порешаем.

Утром Руслан уже сам потихоньку, прихрамывая вышел на свежий, еще не успевший сильно нагреться августовским солнцем воздух. Огляделся по сторонам. Маша с братом спускались с прибрежного бугра, направляясь в сторону небольшого фруктового сада. Глеба с Вовкой нигде не наблюдалось, видно еще не вернулись с охоты. Андреич сидел на веранде и вытесывал топором новое весло.

– Ну что, земляк, выспался? Нога, я смотрю, отходит помаленьку?

– Да, уже полегче.

– Через неделю будешь как сайгак бегать, – Андреич сменил топор на нож и принялся за более тонкую работу.

Помолчали. Руслан смотрел в сторону Воронцовых, те уже дошли до фруктовых деревьев и собирали плоды в корзину.

– Как девку-то вчера проняло, – перехватил его взгляд Андреич.

– Ее можно понять. Столько выпало за последнее время.

– Что делать-то думаешь? Время идет. Через неделю эти черти и впрямь могут нагрянуть в гости. Хотя скорее попозже.

– Думаю, Андреич, найдут они нас в дельте. Так или иначе найдут.

– А как они узнают, что вы здесь? Может быть вы на Каспий отправились.

– Они оставят тут людей, те будут рыскать по всем протокам. До поздней осени. Могут дым заметить или случайно на нас наткнуться.

– Пожалуй ты прав, парень. И?

– На юг надо идти. Что там? Терек, Самур? Наверно подальше, к Самуру. Помню, ты говорил, что там неплохие места. В устье останавливаться не будем, поднимемся повыше. Уйдем по какому-нибудь притоку. Наверняка есть подходящие. Там и зазимуем.

Андреич чуть улыбнулся:

– Ты же понимаешь, что она будет проситься дальше, на юг. Сначала до Куры, а потом еще, до той самой иранской реки. Там только и успокоится. Когда убедится, что знака нет.

– А если есть?

– Тогда надо идти по знакам. Пока они не кончатся.

– Докуда?

– Я там не был, не знаю. Там горы. Надо действовать по обстоятельствам. Только есть одно но. Боюсь, Радомир примерно так же прикидывает, и не исключено, что нечистая понесет его туда же… Весной будете возвращаться, а там в устье, раз, и пост. Пять-шесть человек для такого дела он не пожалеет.

– Справимся.

– Они в вас стрелять будут. Вы – нарушители закона.

– И мы будем.

– Брось, парень. Ни в кого вы стрелять не будете. Не посмеете. Не дай бог покалечите кого или убьете, и все – вы уже не просто личные враги Радомира, а отморозки, реальные нарушители закона. Сейчас к Воронцовым относятся скорее с сочувствием: самооборона, все такое, суд мол решит. А так станете реальными изгоями.