Глеб Хромов, военный советник, рьяно агитирует восстать против Федерации. Маленькая горстка, слон и Моська. И против кого? Что может армия, исключительно из стариков и калек, против мощной армии Федерации? Ничтожная капля в море.

Но и жить так, как живет община тоже невозможно. За последние годы они существуют. Личные запасы истощились, ни топлива, ни энергии. Вся еда, которую община имеет с полей выращенных за счет заброшенных селений. Стыдно признаться, но гордые и независимые живут за счет подаяния стариков и калек, от которых отказалась власть. А вооружение? Оно скудеет, а связь с продажными мародерами всегда была как прогулка по тонкому льду.

Решение должно быть и его нужно будет принять. Вот только все сводится к двум вариантам и оба хуже другого. Смириться, либо сгинуть. Гордыми, не покоренными.

Пешарин не хотел войны и уж тем более слияния с властью. Оба варианта страшнее самоубийства. Как советник, он прекрасно понимал, что других вариантов нет. Нет иного пути. Как священник верил в чудо. В то, что все-таки есть третий вариант. Он рядом, и он скоро найдется. Бог приведет.

10.

Они преодолели половину пути, встретив первый рассвет на развалинах некогда города.

Аня никогда прежде не видела руины. Отец мало рассказывал о прошлом, только то, что знал сам, а все остальное слухи и байки стариков, что малость, приукрашивали те времена. Отец так же никогда воочию не видел того, что происходит за пределами Федерации. Лишь увидев собственными глазами, Аня осознала всю утопичность того мира, что существовал за пределами цивилизации.

Она слышала о пустоши. Всех колонистов с рождения пугали мрачной, бесконечной долиной пустоты, где любой сгинет, оказавшись там.

Целые города руин, разрухи и смерти. Полуразвалившиеся, черные от копоти здания, целые барханы месива бетона, грязи и стекла. Заросшие сорняками и бурьяном. За годы не востребованности, почти все высокие здания полу развалились, не сохранив высоты даже в два этажа. Здесь не скажешь, улица это была или некогда высилось здание. Была ли аллея или парк. А быть может, эти деревья выросли позже. Горы руин, настоящие высоченные горы.

Могильник, под которым погребены все те, кто боролся за свои права.

Ступая по руинам, Аня чувствовала себя некомфортно. Так, как если бы она ступала по могилам, или куда ужасней – трупам.

И ведь на самом деле, по словам Майкла и Инги под этими руинами покоились люди. Никому не пришло в голову, после бомбежки расчищать эти завалы и извлекать тела. Новая власть устроила чистку, стерев с лица земли не только всех бунтарей, но и весь белый свет, решив начать с чистого листа. А по мнению Ани, они построили новый свет на костях.

– Простите, бабушка. – Подала голос Аня, обращаясь к старушке, что уютно сидела за спиной Ибрагима. Практически за сутки, девушка успела попривыкнуть к этой странной четверке. Все они были пусть и диковатыми, странными, но по-своему интересными. В особенности эта милая старушка. Ане нравились ее рассказы о былом. Что-то девушка уже слышала, а что-то было в диковинку.

– Да, дитятка! – Улыбаясь, беззубым ртом старушка. Почему-то она всегда улыбалась, стоило Ане заговорить с ней.

– Вы помните время Большой зачистки? – Ступая рядом, Аня поинтересовалась.

– А как же. Я много что помню. Помню, как целые города стирались с земли людской, как память из моей головы. Вот ложишься спать, а утром городок, что когда-то был рядышком с тобой уже вот такой. Уродливый, могильник, оскверненный взрывами бомб и ракет. Целые семьи полегли. Сегодня есть семья, а к утру все мертвы.