Воспоминания моего дедушки Сергея Сергеевича Павлова. Часть 1. Детство, школа, институт Сергей Стуклов

НЕСКОЛЬКО СЛОВ О СЕМЬЕ

Родился я 9 июня 1925 г. в г. Москве в родильном доме имени Грауэрмана, что на Арбате (теперь Старый Арбат) недалеко от Арбатской площади. Это был один из лучших родильных домов в Москве, где появились на свет десятки тысяч москвичей, в том числе и мои дети Маша и Ваня, а также дети Славы Калашникова Анечка и Алеша. В начале 90-х годов родильный дом был закрыт, в доме нашли убежище целый ряд учреждений, как непосредственно связанных с медициной, так и очень далеких от нее типа Сберегательного Банка. Если кого заинтересует мой вес и рост при рождении – пожалуйста: вес 4,0 кг., рост – 52 см. Семья, в которой я родился, состояла из четырех человек: мамы, Ольги Сергеевны Павловой, урожденной Поповой, папы, Сергея Георгиевича Павлова, бабушки (бабы), Лючии (Лукии) Федоровны Поповой, урожденной Бостанжогло и дедушки (деди) Сергея Александровича Попова. Проживала наша семья в двухэтажном особняке в одном из старинных арбатских переулков, Мало-Николо-Песковском, который шел от Арбата к знаменитой Собачьей площадке, на которую выходило несколько особняков, в которых размещалось музыкальное училище им. Гнесиных, Союз композиторов и еще ряд учреждений, а самым высоким зданием в торце площадки было четырехэтажное здание поликлиники. Посреди площадки перед поликлиникой был небольшой сквер с остатками фонтана. К сожалению, в начале 60-х годов по инициативе Н.С.Хрущева началось строительство Нового Арбата (тогда Калининского проспекта), и было снесено несколько старинных зданий, в том числе и наш дом, исчезла, с карты Москвы и Собачья площадка. С нашей стороны переулка остались дома №№ 2 – 8, а с другой стороны переулка сохранился даже восьмиэтажный дом № 11, стоявший как раз напротив нашего. В общем, нашей семье – не повезло!

Моя мама была старшей дочкой в семье Поповых, а всего у Лючии Федоровны и Сергея Александровича было четыре дочери и ни одного сына: Ольга, Зина, Таня и Мариша. Самая младшая – Мариша – умела еще в детстве, а Зина в начале 20-х годов вышла замуж, но вскоре тоже умерла, причем я так до конца и не понял: то ли от тяжелой болезни, то ли покончила жизнь самоубийством. Таким образом, я помню только одну из маминых сестер – тетю Таню. Но о ней – позже. Мама получила очень хорошее образование: она окончила одну из лучших гимназий Москвы – гимназию Хвостовых. В этой гимназии давалось прекрасное воспитание и образование, причем преподавались не, только гуманитарные, но и точные науки. Кроме того, мама дома занималась с гувернанткой-француженкой, а также английским и немецким языками, но знала эти языки хуже французского. Одновременно мама окончила музыкальное училище Гнесиных по классу фортепиано. После окончания гимназии с одной четверкой мама поступила на Высшие Женские курсы на химический факультет. Однако в 1918 г. ей пришлось оставить учебу, не дотянув полгода до диплома высшего учебного заведения – надо было зарабатывать, чтобы содержать отца и мать и дать возможность получить высшее образование сестре Татьяне. Мама поступила на работу в Высший Совет народного хозяйства Российской Федерации, а затем – кажется уже после моего рождения – она перешла на работу во вновь созданный журнал «Химическая промышленность», в котором проработала редактором более сорока лет. В ВСНХ мама познакомилась с моим папой, Сергеем Георгиевичем Павловым, который также там работал.

Папа был на 13 лет старше мамы; он окончил реальное училище, после чего закончил бухгалтерские курсы, а затем, занимался революционной деятельностью. К какой партии он принадлежал – не знаю, но перед началом первой мировой войны царская охранка его арестовала и посадила в Таганскую тюрьму, где он просидел до 1917 г., когда его освободила Революция. Содержание в тюрьме подорвало его здоровье и привело к потере слуха. Папа получил инвалидность, а когда за революционную деятельность начали назначать персональные пенсии, он получил персональную пенсию республиканского значения. Не помню размер пенсии, но она давала льготы по оплате квартплаты, а также бесплатный проезд на городском транспорте и на пригородных поездах. Для меня это было, пожалуй, главным. Персональная пенсия давала также право на посадку в автобусы. Это было очень важным и приятным для меня: уже с 5 – 6 лет я ездил с папой за город: чаще всего в Рублево на автобусе и в Царицыно-дачное на пригородном поезде с Курского вокзала. Мы гуляли по лесу в Рублево, по парку и развалинам дворца в Царицыно. На моей памяти папа работал заместителем главного бухгалтера и главным бухгалтером внешнеторговых объединений «Легтехсырье» и «Табакэкспорт» откуда он приносил мне срезанные с конвертов почтовые марки ряда стран, что послужило началом моему увлечению коллекционированием почтовых марок.

Дедя, С.А. Попов, происходил из купеческой семьи, получил хорошее образование: гимназию и юридический факультет Московского университета, он получил статус присяжного поверенного и стал почетным гражданином Москвы. Семья Поповых владела рядом предприятий в Московской области и домами в городе, в частности Лоскутной гостиницей, одной из лучших гостиниц в городе. Дед был акционером и директором Лоскутной гостиницы, здание которой было расположено рядом с «Охотным рядом», рынком, в самом начале Тверской с левой стороны улицы, если смотреть со стороны Кремля. Расположение в самом центре города сделало гостиницу очень привлекательной, и она имела постоянную клиентуру. Сергей Александрович имел широкие связи среди московской интеллигенции, особенно в театральной сфере, и особенно дружеские отношения у него сложились также с купеческой семьей Алексеевых и с Константином Сергеевичем Станиславским. Дед принимал участие во многих театральных начинаниях, происходивших в городе, дружил со многими видными актерами и режиссерами начала 20 века. Знание истории развития театра в Москве и России позволило ему уже при советской власти стать старшим научным сотрудником первого и единственного в Москве Театрального музея им. Бахрушина, где он написал целый ряд научно-исследовательских работ, в частности большой труд о театральном деятеле Лентовском, работу, которую дед завещал Музею. Сергей Александрович был принят членом в Союз театральных деятелей Советского Союза, что позволяло ему ежегодно ездить по льготной путевке на его любимый курорт Кисловодск. Кстати его членство в этом Союзе уже после его смерти позволило бабе Люте и маме в начале пятидесятых годов поехать на отдых в дом отдыха «Плес», принадлежавший этому Союзу.

Баба Лютя – Лючия Федоровна Попова (в девичестве Бостанжогло) была из небогатой ветви известной и Греции богатой семьи Бостанжогло, родом из Константинополя. Её отец Феодор Георгиев и красавица-мать Ефросинья Константинова приехали в конце 19 века в Россию и обосновались в Москве. Фамилия Бостанжогло, видимо, сыграла не последнюю роль в назначении Феодора Георгиева консулом Греции в Москве (посольство Греции в России как и генеральное консульство естественно находились в столице России – Санкт-Петербурге). У четы Бостанжогло родилось три сына (Михаил, Константин, Василий) и три дочери (Елена, Лючия и Александра). Когда они подросли и стали выезжать в «свет» Сергей Александрович влюбился в среднюю сестру и вскоре с ней обвенчался, причем власти имя Лючия заменили на русское Лукия, но до конца жизни бабушку все равно называли Лючия Федоровна. Она получила отличное образование: полный курс гимназии и прекрасное знание русской классической литературы, а также приличное владение французским языком. Греческого языка баба Лютя не знала или полностью забыла, так как я ни разу не слышал, чтобы она разговаривала на этом языке со своими старшими братьями. Баба Лютя была сама грамотность русского языка, и были случаи, когда после того, как мама иногда проверяла мои домашние задания, баба Лютя находила ошибки, пропущенные мамой, человека редкой грамотности.

Как я уже отмечал выше, жили мы в двухэтажном особняке, до революции принадлежавшем семье Поповых. После революции семью «уплотнили», оставив ей две комнаты по 35 кв.м. с окнами, выходящими в переулок. На первом этаже было еще 6 – 7 комнат, разных размеров, в которых проживало 4 семьи. Уже после моего рождения имевшаяся в квартире ванная комната была переоборудована в жилую, и появился еще один жилец, а затем помещение парадного подъезда, которое было закрыто, въехало еще два жильца, а из передней сделали еще одну комнату, где поселилась семья из трех человек. В конце коридора, который шел буквой «Г», была расположена кухня, где стояло 10 – 12, а может и больше столов с керосинками и примусами. В кухне было два водопроводных крана – и это на весь дом. В кухне же был выход во двор – единственный выход из дома, для всех жильцов. В середине коридора была лестница на второй этаж, где было еще 7 или 8 комнат, где проживало еще 5 семей. Таким образом, в нашей квартире в разное время проживало от 35 до 42 жильцов. Туалет, извиняюсь, был один, и по утрам в него всегда выстраивались очереди. Надо сказать, что жильцы этой коммунальной квартиры, в основном, жили дружно, особых ссор в доме не было, но, конечно, без мелких инцидентов на кухне не обходилось. В доме было и подвальное помещение с отдельным входом также со двора. Там проживало еще более 10 семей, во дворе были кирпичные сараи, где жильцы держали дрова и уголь для отопления, так как у каждой комнаты была своя печка В комнате, где жили баба Лютя и дедя был камин, очень красивый и хорошо обогревавший комнату. Но разжигали его довольно редко, так как уголь был дорогой. Камин был сделан по эскизам Васнецова, и, когда в 1964 г. дом сносили, мама и тетя Таня с великим трудом договорились, чтобы его аккуратно разобрали и отправили на хранение в Новодевичий монастырь. Думаю, что сейчас он украшает один из коттеджей на знаменитом Рублёво-Успенском шоссе. Когда мама меня возила гулять в коляске, она познакомилась с Татьяной Петровной Августинович, родившей 15 августа того же года сына Алешу и проживавшую в доме № 8, т.е. через дом от нашего. Татьяна Петровна была моложе мамы, очень бойкая дама, общительная и спортивная женщина, так, она занималась в клубе парашютистов – что тогда было очень модно – и совершила несколько десятков прыжков. Ее муж – Лёшин отец – Александр Ильич Зак, был очень веселым и остроумным человеком. Жили они тоже в коммунальной квартире, ранее принадлежавшей его отцу. Семье Заков оставили 4 комнаты из 9 или 10. В одной проживали Алешины бабушка и дедушка, в другой – сестра бабушки, а в двух других – семья Зака младшего.