– Агата! О боже, что у тебя с носом?!

Единственный человек, замечающий изменения во мне. Но нам некогда их обсуждать: я снимаю куртку, а ей уже пора собираться. Не похоже, что она очень хочет дружить с кем-то вроде меня, но ее вежливость и интерес иногда удручают и даже шокируют.

– Просто… Упала.

– Надеюсь, все в порядке. Удачной смены!

И она ушла, оставив меня в одиночестве.

Однотипные смены сменялись день за днем, выматывая меня одна сильнее другой. "Здравствуйте! Что будете заказывать?" – я честно старалась улыбаться каждый раз, когда говорила эту фразу. Старалась, но не всегда получалось. Я уже клевала носом, когда доделывала очередной капучино, латте или эспрессо, когда вновь произнесла эту злосчастную фразу, в ответ получив "обычный американо, размер эм". Как всегда, я в ответ спросила:

– Какое имя написать на стаканчике?

– Максвелл.

Я подняла глаза и вытаращилась на клиента. Он широко мне улыбался, явно в нетерпении ожидая заказ, и, казалось, что даже глаза его улыбались, заражая хорошим настроением остальных. Всех, кроме меня. Я тут же взяла себя в руки и пролепетала: "хорошо", вернувшись к работе.

«Какого черта он здесь делает?» – спросила себя, а затем мысленно хлопнула себя по лбу. Это кофейня почти на центральной улице, очень даже привлекательная, почему бы и не опрокинуть стаканчик-другой свежезаваренного кофе после учебного дня в университете? Даже для меня эта мысль звучит заманчиво, несмотря на количество посетителей – я не люблю находится в обществе, пусть даже таком небольшом.

Я сделала заказ и громко произнесла имя. Максвелл вышел откуда-то сбоку и протянул руку, чтобы забрать.

– Ваш заказ. – Отчеканила я.

– Благодарю. – Из-за чего-то он нахмурился. – А что с вашим носом?

Я не поняла его интонацию. То ли он насмехается надо мной, нарочно выделяя слово "вы", чтобы подчеркнуть, что еще с утра он говорил со мной на "ты", будя с последней парты в аудитории, либо искренне забеспокоился за мой нос. Я выдавила жалкое подобие кривоватой улыбки и выпалила:

– Все в порядке.

– Но у вас кровь.

Мои глаза медленно округлились. Ну все, сейчас руководитель посмотрит камеры, увидит, что я пугаю клиентов кровью на лице, и меня уволят. Я медленно дотронулась до пластыря на переносице. Пальцы почувствовали что-то теплое и вязкое. Я поднесла их к лицу, от которого отхлынула кровь, и увидела то, что ожидала – алое пятнышко. Пластырь ей явно пропитался и выглядел ужасно. Интересно, как давно рана открылась? Я ведь уже несколько часов здесь стою, неужели все это время на моем лице зияло кровавое месиво?

– Ой… – Единственное, что я могла ответить. По своей глупости, невнимательности или сонливости я не взяла с собой ни пластырь, ни бинты, ни вату.

Я побежала в служебное помещение, в которой, слава Богам, была маленькая раковина, чтобы удобно смачивать тряпки и протирать столы. С трудом отлепила пластырь, набрала воды в ладони и попыталась промыть рану. Но кровь шла, не останавливаясь, а во мне все сильнее закипала паника. Я выглянула обратно, проверить зал на наличие очереди, но напротив стойки никого не было. Один только Максвелл сконфуженно стоял около нее, всем видом показывая взволнованность.

Я вышла обратно, прикрывая рану рукой. Обогнула Максвелла, прошмыгнула к ближайшему свободному столику и схватила пару салфеток, тут же приложив их к лицу. Они пропитались и показалась алая жидкость. Я подняла глаза и заметила, что кроме нас в кофейне вообще больше никого нет и выдохнула: у моего конфуза только один свидетель. Надеюсь, он не пожалуется руководству, иначе меня могут запросто уволить, чего мне очень не хотелось.