Дело не в поиске доказательств. Доказательств в строго научном смысле слова найти невозможно. Дело в вашем решении.
Опра: Не в этом ли причина того, что вас, по вашим словам, не интересуют ни церкви, ни мечети, ни синагоги, ни другие храмы?
Реза: Отчасти в этом. Когда изучаешь религии мира, становится очень сложно, если не невозможно, думать об одной религии как самой лучшей или в чем-то исключительной, как полагают многие люди. Работая в этой области, очень быстро понимаешь, что почти все религии, по сути, говорят об одном и том же. По крайней мере, они отвечают на одни и те же вопросы и часто предлагают похожие ответы. Просто они используют разные метафоры, разные языки и символы.
Мы говорим о Боге, а Бог – это жизнь. Это вся энергия. Это семя всего, что когда-либо существовало. Он превратился во Вселенную, во все, что мы когда-либо сможем увидеть. Если этот Бог есть наивысшее и первичное семя жизни – значит, он является семенем меня и Себя самого. И вы не сможете обладать сознанием Бога, пока не овладеете сознанием жизни во всех ее формах.
– Сестра Джоан Читтистер
Томас Мур
Томас: Я думаю, религия – это нечто естественное для человека. Мы все время сталкиваемся с тайнами. Болезнь – тайна. Смерть – величайшая тайна. Брак – тоже тайна. Все эти вещи загадочны, непостижимы. И я не думаю, что загадку можно разрешить при помощи рационального мышления. Нам нужно иное средство. С другой стороны, из-за изменений, которые произошли в нашей культуре, мы повернули в другую сторону, и старые формы религии уже не влияют на нас так, как раньше. Некоторым людям они близки, но даже в этом случае требуется какое-то обновление.
Опра: Если вы сами создаете религию, следует приготовиться к тому, что многие будут называть ее сборной солянкой. Вы берете немного оттуда и немного отсюда. А где порядок? Где дисциплина? Где единый истинный Бог и все прочее? Когда мы создаем свою религию, люди думают, что мы создаем и своего Бога.
Томас: Я скажу так. Когда я долгие годы изучал теологию и религию, будучи монахом, я узнал, что Бог непознаваем и неизречен. Да, так меня учили.
Опра: Ах, прекрасно!
Томас: Так что если вы создаете Бога, то вы производите такую очеловеченную, антропоморфную версию; вы превращаете Его в человека или в подобие человека. Тем самым вы уменьшаете нечто великое и целостное – значит, у вас больше нет Бога. Может быть, вы получите супермена, но не Бога. Не будет больше ощущения божественности.
Опра: Но как быть с теми пассажами из Библии, в которых говорится, что мы созданы по Его образу и подобию?
Томас: Конечно, это так. Если мы заглянем глубоко внутрь себя, мы прикоснемся к неизреченному.
Опра: Я думаю, это нужно объяснять еще и еще раз. Большинство людей никогда не погружаются достаточно глубоко для того, чтобы понять значение этих слов. Для них «по образу и подобию» означает физические характеристики. Но это не так.
Томас: Согласен. И это, на мой взгляд, важная тема. В нашем мире есть тенденция видеть вещи только как механические или физические. Люди не хотят замечать невидимых измерений, подвластных нашему опыту, ни в чем, даже в природе. Поэтому мы воспринимаем все очень упрощенно.
Опра: Мы упрощаем явления до такого уровня, на котором способны их увидеть.
Томас: Увидеть и потрогать.
Опра: И мы определяем все вещи, даже Бога, в терминах того, что видим сами. И к чему прикасаемся.
Элизабет Гилберт
Сартр сказал: «Выходы есть везде». Но я чувствую, что, скорее, везде есть входы. И я думаю, что мир был бы еще более жестоким местом, чем сейчас, если бы единственными людьми, которым позволено духовное развитие, были те, кто способен заплатить за билет в Индию. Мы все знаем, что люди находят путь к Богу в тех узких местах Вселенной и в те нечастые мгновения своей жизни, когда они приближаются к божественному, в любых ситуациях. Это может случиться в тюрьме, в их собственном доме, глубокой ночью, в критический момент неудачного брака, в гуще автомобильной пробки. Этот вход есть всегда. И через него можно просочиться.