А в Союзе в эти годы было трудно, исчезли продукты с прилавков, даже вещи первой необходимости. И мы старались по возможности отправить родным посылки – с продуктами, коврами, одеждой, джинсами. В отпуск ехали как верблюды, наполненные чемоданами и коробками. Но какая радость была на лицах родных, когда они получали наши подарки. Помню, мамочка плакала, вынимая из пакетов салями, паприкаш – вдыхала запах и восхищалась вкусом. Пряжу я ей посылала килограммами, она любила вязать, и получались изумительные вещи для меня и детей. Мама была талантливым человеком – и вязала, и стихи писала, и на гитаре играла.

В Будапешт выезжала часто: в госпитале работала посменно и, отдежурив восемнадцать часов, двое суток была свободна. На целый день могла уехать в столицу, после зарплаты, конечно – любоваться красотой города и делать покупки, не всегда нужные, но всегда желанные. Капельное серебро… Да, не золото для нас, русских, было желанным, а именно капельное серебро – необыкновенно изящные и эксклюзивные украшения, таких в Союзе было не купить, и мы, счастливые обладательницы, приезжая в отпуск, производили сильное впечатление.

На улице Ракоши, кроме книжного магазина, мне нравилось отдыхать в открытом кафе – жареные каштаны со взбитыми сливками, хороший кофе. Приезжая с детьми, ходили в «Видам Парк», где находилось пятьдесят аттракционов, а также удивительный архитектурный ансамбль в стиле эклектики – из фрагментов знаменитых венгерских объектов в мини-масштабе, но с точностью до деталей: дворцов, соборов, замков. Попадая туда, чувствовали себя великанами в стране лилипутов.

Озеро Балатон и высаженные сады – райская местность. Много памятников средневековья и поздних эпох с архитектурными оттенками тех, кто захватывал территорию: были турки, итальянцы, немцы. Бронзовые памятники – патина изумрудного цвета создавала впечатление древности, архаичности, вызывала большое любопытство и интерес. Не удивительно, что немец Брамс был влюблен в Венгрию и написал замечательные «Венгерские танцы», в которых душа, страсть и воинствующее начало так электризуют слушателя. А мелодию «Чардаш» итальянца Монти, одну из моих любимых, дочка Иринка играла на аккордеоне – я замирала, слушая ритмы и звуки.

За годы жизни в Венгрии многое для себя поняла. Мир оказался очень разнообразным. Россия вдруг стала настоящей Родиной. И березки, и плесы, и горы, и наше Черное море стали для меня лучшими в мире. Домой перед отпуском тянуло невыносимо. Но после отпуска также сильно хотелось в Секеш. Так и жили. Дети воспитывались в культурной среде – общались с людьми разных национальностей, убеждений, но объединенных в гарнизоне в лучшее советское сообщество. Мы помогали друг другу, поддерживали в трудные моменты, были как родные. Единственное, что мне не хватало – общения с российской культурой: походов в театр и кино, встреч с известными лицами, в том числе из мира медицины, да просто разговоров по душам на кухне. От этого возникала грусть.

Развод с мужем… Могла остаться после развода в Венгрии, но уехала. И не раз пожалела. Жизнь в Москве со вторым мужем оказалась не так радужна, любовь ее не скрасила, а лишь еще раз убедила в том, что рая в шалаше с милым не бывает. А когда и шалаша-то своего нет, все в подвешенном состоянии – уже не до романтики.

Отъезд из Будапешта пришелся на 25 декабря – рождественские праздники. Перед поездом мы прогулялись по вечерней столице. Я прощалась с городом со слезами на глазах, понимая, что вряд ли смогу вернуться сюда когда-то.

Через десять лет жизни в Омске случилась поездка на Северный Кавказ. В 1999 году стала участницей гуманитарной акции, руководил которой и обеспечивал финансами отставной военный, ставший бизнесменом. Работали на пограничном КПП на 27-й магистрали «Ростов – Баку»: кроме обязанностей медсестры, я еще была фармацевтом, также участвовала в организации концертов и лекций для военнослужащих. Вела дневник.