– Собака от двух таблеток дохнет, а мы горстями пьем, и ничего. Ну, раздвоится в глазах, стошнит, все переживем, «лишь бы не было войны».

Чтобы пополнить лечебные запасы, в санатории в летнее время идет сбор трав. Ежедневно автобусом вывозят десант из числа персонала и постояльцев на цветочные поляны. Потом из растений готовят настои, отвары и разные древние средства. Из-за непогоды отменились все поездки, а я собиралась нарвать перьев папоротника для композиции из камней, да веток маральника: в палате сразу становится уютнее от цветов. После завтрака идти в корпус не хотелось. Одевшись потеплее, пошла на терренкур по сосновому бору. Вскоре туда потянулись и другие.

Возвращаясь, увидела вчерашнего незнакомца. Он сидел рядом с конурой, где обитала овчарка Динка со щенками, и кормил их. Овчарку, ослепшую на один глаз, в санаторий привезли пограничники и оставили на попечение отдыхающих-лечащихся. Мужчина заметил меня, но вниманием не удостоил.

– Странно. Может, с лицом моим что-то не так, или с одеждой… – невольно начала разговаривать сама с собой, испытав раздражение от его равнодушия. Вроде смотрит, но приблизиться, познакомиться не стремится. – Да что это я? Зачем мне курортный роман? После развода с мужем не нужны мне новые отношения.

Поднимаясь по лестнице на холм, где располагался мой корпус, я оступилась и упала бы, если бы чьи-то руки не подхватили. Руки были настолько сильные, что мое плечо даже заныло. Увидев спасителя, растерялась и от волнения, а, может, от вздорного характера, вместо «спасибо» выдала:

– Что вы ко мне пристаете? Что вам от меня надо? Лезете и лезете на глаза, оставьте меня в покое.

– Да я, собственно, случайно и непроизвольно. Извините. Меня зовут Андрей, я здесь впервые, вчера приехал, никого не знаю. А вы, как мне кажется, уже бывали… Сейчас здесь надолго?

– На время отпуска – июнь и июль.

У него оказался такой бархатный голос, что хотелось слушать, причем неважно что. На его умное лицо приятно было смотреть, хотя мое раздражение не проходило. Что за натура у человека: чувствуешь одно, говоришь другое, потом терзаешься «в подушку» – лучше бы молчала вообще.

Вечером начало громыхать, сначала далеко, но через время все ближе к долине. И, наконец, первый щелчок, как выстрел над ухом, белый блеск в полнеба. Земля вздрагивала от каждого удара молнии, зашумели сосны наверху, все живое попряталось. А через несколько минут дождь хлестал, как из тысячи лопнувших водопроводных труб. Потоки воды реками бежали по дорожкам, сметая ветки, мусор.