Все, что произошло позже, Екатерина узнала, когда выписалась из госпиталя в Будапеште. Рассказал муж. Будучи начальником аптеки госпиталя, Константин в ту ночь задержался, так как оформлял документы после ревизии вместе с проверяющим из Москвы. Вдруг почувствовал необъяснимое беспокойство. Не закончив дел, он вызвал УАЗик-«санитарку» и поехал домой. Заметив в полуночных окнах свет, побежал на этаж. Войдя в квартиру, увидел на кровати бледную и бездыханную жену. Выскочил на балкон, позвал водителя, затем – госпиталь, врачи… Спасли.

Восстановившись, Екатерина проявила решительность в расставании, хотя Константин не хотел, все-таки это могло повредить карьере. Она забрала детей и уехала. В Союзе оформили развод.

Жизнь потекла по-другому. Без мутной пены и отравляющих наносов. Появилась самодостаточность, появились новые ощущения.

К озеру вела широкая дорога и лесные тропинки, разбегавшиеся веером. Идти через бор тропкой было приятнее. Под ногами «кружила» хвоя, терпко пахло лежалой листвой и смолой сосен. Большие муравьиные кучи были утыканы полыми палочками – больные придумали приспособление, чтобы вдыхать муравьиную кислоту, которая будто бы помогает от кашля.

Выйдя к скале, на вершине которой располагалась небольшая площадка, я поднялась на нее с пологой стороны. Отсюда была видна гора Верблюд, действительно похожая очертаниями на животное, припавшее к воде от жажды. С площадки было удобно нырять, не опасаясь преград. Это место давно облюбовала, по утрам здесь было безлюдно. Но сейчас я увидела там чьи-то вещи.

– Так, так… Мало того, что погода безрадостная, голова болит, еще и место привычное занято.

Купаться расхотелось. Да и ветерок был прохладнее, чем вчера. Спустившись вниз, обошла скалу и вышла на берег с другой стороны. Сбросила куртку, футболку, забрела в воду – умылась, освежилась. Настроение улучшилось. В стороне раздался всплеск, повернулась и увидела выходящего из воды человека. По виду – не Геракл, чуть больше тридцати лет, среднего роста, смуглый от природы, темные короткостриженые волосы. Он не обращал внимания на меня, но почему-то сразу стало понятно, что это лишь маневры.

Отвернулась, продолжала смотреть за ним исподтишка: заметила грубый красный рубец, что тянулся по ребрам сбоку сверху вниз. Свежий шрам, значит, недавно после операции. Потому и левое плечо ниже, и голову держит влево, словно прислушивается к чему-то. Не видела его раньше. Неужели начнет клеиться? Но не привыкать – отошью.

Вышла из воды, оделась, достала зеркальце, чтобы поправить волосы, поймала его взгляд. Вроде приветливый, но и напряженный. И глаза печальные. Ощущение, что человек в своих мыслях где-то далеко. Эта раздвоенность меня и заинтересовала. Взяла куртку и двинулась в гору – к своему корпусу. Оглянулась, а за мной никто не шел. Посмеялась над собой, что привиделись маневры. Интуиция подвела.

После завтрака народ дружно повалил в закрытые помещения – библиотеку, спортзал, обустроенные веранды. Глядя на небо, все ругали погоду, заодно и медперсонал. Срывались планы с походами в горы, за травами, на озеро. А что тогда делать? Ведь и лечения никакого. В туберкулезном санатории кроме тубазида и аспирина ничего не осталось. Их и назначали всем подряд: первичным и практически здоровым для профилактики. Тем же тубазидом травили собак и кошек, которые собирались у столовой. Видно, хозяевам в поселке питомцев кормить нечем, вот они и приходили туда, где сердобольные больные со своего стола все равно что-то вынесут. А медперсонал из-за соблюдения санитарных норм вынужден был от них избавляться, добавляя таблетки в кашу. Шутка ходила: