нотки.

– Я говорил им, что не могу это сделать, не выбирайте меня. Я упрашивал

их не заставлять меня играть… Но у них больше никого не было. Я был

полностью в их власти. Они могли прекратить выплату моей стипендии в любой

момент. Они говорили мне, что…

Он поперхнулся, и Соларин встревожился. Фиске не мог

сконцентрироваться, он крутил кольцо так, словно оно жгло ему руку. Взгляд

его стал диким.

– Они не слушали меня. Сказали, что должны получить формулу во что бы

то ни стало. Они сказали…

– Формулу! – воскликнул Александр, с силой сжимая плечо Фиске. – Они

сказали, формулу?

– Да, да! Проклятая формула, именно она была им нужна!

Фиске практически потерял разум. Соларин ослабил хватку и, пытаясь

успокоить англичанина, стал легонько поглаживать его по плечу.

– Расскажите мне о формуле, – попросил он с осторожностью, словно

ступал по тонкому льду. – Давайте, мой дорогой Фиске. Почему формула

представляла для них такой интерес? Каким образом они рассчитывали получить

эту формулу, заставив вас участвовать в турнире?

– От вас, – слабым голосом произнес Фиске, глядя в пол. По его лицу

бежали слезы.

– От меня?

Соларин уставился на него в изумлении. Затем он резко дернулся и

посмотрел на дверь. Ему показалось, он услышал снаружи чьи-то шаги.

– У нас мало времени, – сказал русский, понижая голос. – Как они

узнали, что я буду на этом турнире? Никто не знал, что я приеду.

– Они знали, – сказал Фиске, глядя на русского безумными глазами и

непрерывно дергая кольцо. – О Господи, твоя воля! Говорил я им, что не смогу

сделать это! Говорил, что все провалю!

– Оставьте кольцо в покое, – строго сказал Соларин. Он схватил Фиске за

руку и вывернул ее. Лицо англичанина исказила гримаса боли. – Что за

формула?

– Формула, которая была у вас в Испании! – выкрикнул Фиске. – Формула,

которую вы поставили на кон в игре! Вы сказали, что отдадите ее любому, кто

победит вас! Вы так сказали! Я должен был выиграть, и вы отдали бы мне ее!

Соларин недоверчиво уставился на Фиске, потом отпустил его руку и

отступил назад. Он рассмеялся.

– Вы так сказали, – грустно повторил Фиске, предпринимая попытку снять

кольцо.

– Да нет же! – Соларин откинул голову назад и расхохотался до слез. -

Мой дорогой Фиске! – проговорил он, икая от смеха. – Это не та формула! Эти

тупицы все неправильно поняли! Вы были пешкой в руках прохиндеев. Пойдемте

отсюда и… Что вы делаете?!

Развеселившись, он не заметил, как Фиске, все больше и больше теряя

контроль над собой, продолжал предпринимать попытки освободиться от кольца.

Внезапно он одним резким движением сдернул устройство с пальца и бросил в

пустую раковину. При этом он громко всхлипывал и выкрикивал:

– Не буду! Не буду!

Едва увидев кольцо, валяющееся на дне пустой раковины, Соларин метнулся

к двери и начал отсчет. Один. Два. Он толкнул дверь и выскочил наружу. Три.

Четыре. Одним махом преодолел ступени, промчался через маленькое фойе. Шесть

Семь. С размаху открыв входную дверь, вывалился во дворик, преодолел его в

шесть прыжков. Восемь. Девять. Он сделал глубокий вдох и кинулся на булыжную

мостовую. Десять. Руками Александр прикрыл голову и зажал уши. Он ждал.

Однако взрыва не последовало.

Он опасливо выглянул из-под руки. Перед носом у него наблюдались две

пары ботинок. Соларин поднял голову и увидел над собой судей, которые в

изумлении смотрели на него.

– Гроссмейстер Соларин! – сказал один из них. – Вы не ушиблись?

– Нет, я в полном порядке, – ответил он, поднимаясь на ноги и начиная

отряхиваться. – Гроссмейстеру Фиске стало плохо в туалете. Я как раз спешил

за врачом. Споткнулся. Боюсь, эти булыжники очень скользкие.