Алена не сдержала вздоха. Прикусила костяшки пальцев, чтобы не закричать. Протянула и тут же отдернула руку, боясь прикоснуться и причинить лишнюю боль.

– Все-таки боишься, – произнес незнакомец.

– Нет, – соврала она, только голос немного дрогнул. – Но никогда не видела такого.

– Помоги вытащить стрелу. Я не могу сам, наконечник мешает… Я протолкну древко, тебе нужно выдернуть его. Потом надо прижечь рану.... У меня есть кремень, нож. Костер после дождя разжечь тяжело…

– Что? Нет, я не смогу!

– Прошу, помоги…

Мужчина обернулся. Алена впервые смогла рассмотреть его при свете дня – осунувшееся лицо, впалые щеки, потрескавшиеся губы. Только ярко-синие глаза светились надеждой. Отказать ему, значит, обречь на медленную смерть.

– О, Господи! Я… Я постараюсь, если подскажешь. Только потом не жалуйся, – смирилась она с неизбежным и снова вздохнула.

Понимая, что здесь, в темноте укрытия, недостаточно света, настояла на том, чтобы они выбрались наружу. Благо, яма была неглубокой, но раненому и это простое действие далось с трудом. Опираясь здоровой рукой, он выбрался наружу, устроился рядом с тем же деревом. Ни стона, ни вздоха, только плотно сжатые побелевшие губы выдавали его состояние и то, каких усилий ему стоило подняться.

– У меня в десятом классе был учитель ОБЖ Андрей Петрович. Он в бывшей Югославии добровольцем воевал. О войне не говорил, но почти никогда не улыбался. Учил нас, как выжить в лесу и на равнине, как определить, какие растения и грибы съедобны, как строить укрытия и лечить раны. Говорил, неизвестно, что в жизни пригодится. Мы воспринимали это как шутку. В двадцать первом веке никто не воюет врукопашную. Сейчас ведут гибридные войны: разведку дроны, огонь артиллерия…

Алена говорила, пытаясь отвлечь и себя, и своего пациента. Ножом надрезала подол сарафана, оторвала от него оборки и несколько полос ткани. Не стерильный бинт, но хоть что-то.

– Сейчас, – произнес мужчина негромко. – Не жалей только, так хуже...

Девушка зажмурилась на мгновение, хотя и не могла видеть, как он надавил на обломок стрелы, проталкивая его дальше. Одно дело смотреть, как герои исторических фильмов ловко дергают из себя такие же и снова идут в бой, совсем другое – наблюдать, как металл вспарывает кожу и выходит наружу. Когда мужчина бросил короткое "тяни", Ухватилась за наконечник, резко дернула на себя. Раз, другой, с третьей попытки сумела вытащить его. Взяла лежащий рядом нож и сделала надрез на рубашке, разорвала, чтобы ничто не мешало ей. Куском ткани, как смогла, почистила рану, другим закрыла ее, перебинтовала.

Обессилев, незнакомец привалился к стволу дерева. Не жаловался, лишь попросил пить.

Алена тоже устала, но заставила себя встать. Сорвала широкий лист какого-то растения, сложила его "лодочкой", поднесла к кустарнику и тряхнула его. Дождевые капли сорвались с веточек, но большая часть их разлетелась в разные стороны. Пришлось еще несколько раз повторить то же действие, прежде чем девушке удалось набрать немного воды.

Она вернулась к раненому, поднесла к его губам лист. Мужчина пил жадно. Этого ему было недостаточно, но он поблагодарил и за эту малость.

– Как тебя зовут? – спросил незнакомец, не открывая глаз.

– Алена, а тебя?

– Ветром кличут.

– Шутишь? Нет такого имени.

– А у меня ни семьи нет, ни дома, – отозвался он. – Как ветер в поле…

– Ветер, так Ветер, – согласилась девушка. – Я сама как ты: все потеряла и теперь не знаю, как выбраться отсюда и смогу ли вернуться.

– Чудная ты, ни на кого непохожая. Видно, издалека пришла. Говоришь вроде по-нашему, а я и половины не понимаю.