Мне почти удалось взять себя в руки – пока я не посмотрела в его пылающие, как угли, глаза, полные ненависти.

Мёртвый мальчик кинулся ко мне и бросил осуждающий взгляд на мужчину.

– Не обращай внимания на Убийцу, – сказал он. – Он безобиден. – После недолгой паузы он, по всей видимости, решил уточнить: – В смысле его все зовут Убийцей, и он правда хочет тебя убить, и он ненавидит всех, кто посягает на его территорию. Но ты тут ни при чём. – Мальчик потянулся ко мне, и я с криком отпрыгнула, но его рука успела пройти сквозь меня – я ощутила лишь лёгкое дуновение ветерка в районе живота. – Говорю же, он не сможет до тебя дотронуться. Никто из нас не сможет. – Нахмурившись, он покосился на Убийцу. – Но постарайся не ходить в подвал по ночам. Некоторые привидения порой способны… импровизировать.

От страха мы с Джерм не смели и рта раскрыть. В моей голове крутилась тысяча вопросов, а сердце громыхало так, что в горле пересохло.

Остальные привидения продолжали пристально смотреть на нас. Немного собравшись с духом, я хриплым шёпотом выдавила из себя вопрос, который не давал мне покоя больше всего:

– Что вы здесь делаете?

Мальчик ответил не сразу:

– Мы всегда здесь были. Всю твою жизнь. Я Эбб. – Он оглянулся, и его печальные глаза распахнулись, будто он принял некое решение, после чего снова вздохнул. – Ну, вам лучше пойти со мной. – Он двинулся к лестнице, но по пути оглянулся и бросил на нас недовольный взгляд. – А можно побыстрее?

Мы с Джерм растерянно посмотрели друг на друга.

Эбб остановился на лестничной площадке и сместился в нашу сторону, проплыв прямо сквозь перила:

– Ночь не вечна, а на рассвете мы исчезнем.

В глазах Джерм стоял вопрос, стоит ли нам идти за ним. Я неуверенно покачала головой и, набравшись храбрости, сказала:

– Не может быть, чтобы вы всегда были здесь.

Эбб вздохнул и нетерпеливо закачался в воздухе:

– Я боялся, что всё так и будет, когда смотрел, как ты сжигаешь свои истории.

Я вздрогнула. От мысли, что за мной тогда наблюдали, у меня мурашки побежали по коже, к горлу подступила тошнота.

– Похоже, ты решила больше ничего не сочинять? – продолжил Эбб. – Такое бывает сплошь и рядом: люди, взрослея, отказываются от своих прошлых хобби. Но для таких, как ты, родившейся в такой семье, как твоя… Когда магию лишают привычного выхода, она просто находит новые. Уничтожив свои истории, ты вроде как… – он помолчал, подбирая слова, – закрыла дверь, но открыла окно. И этим окном стал взор.

– Взор? – тихо переспросила я.

Эбб мотнул головой, будто всё это пустая трата времени:

– Поэтому ты вдруг начала меня видеть. Ты пробудила свой взор.

Я всё ещё пыталась понять, о чём это он, когда Джерм взволнованно спросила:

– А я? Что пробудило мой взор?

Но Эбб молча двинулся наверх и стал с недовольным видом мелькать то здесь, то там, будто расхаживал по площадке.

– Ты должна пойти, – сказал он. – Мне нужно тебе кое-что показать.

Я кивнула Джерм. Какая бы кислая физиономия у него ни была, вряд ли он желал нам навредить. Медленно, но мы всё же направились к лестнице.

Дождавшись, пока мы поднимемся, он заскользил дальше по коридору и остановился у антикварного комода, приткнувшегося в укромном уголке под маленьким восьмиугольным окном, выходящим во двор. У комода были красивые бирюзового цвета ручки, а стенки ящиков покрывали изящные резные узоры – как и многие вещи в нашем доме, он будто, скорее всего, принадлежал кому-то другому, незнакомому мне человеку, и уж никак не моей маме. Взгляд Эбба, сейчас растерянный и встревоженный, был направлен куда-то в пол перед комодом. Затем он быстро посмотрел на меня.