Сложно уклониться от прямого ответа, если изо всех сил делаешь вид, что ничего скрывать вовсе не собираешься. Особенно если притворяешься настолько неумело.

Сложно, если досадная случайность не решит в этом помочь.

Случайность в виде некстати заржавшей лошади во дворе. Фредрик мгновенно ухватился за эту возможность улизнуть. Уже пару мгновений спустя пробормотал что-то вроде: «Проверю, что там стряслось» и скрылся за дверью.

– Ну все, мне это начинает надоедать, – не выдержал Илай. Уже направился следом, но Катрин схватила его за запястье. Так крепко, что он от неожиданности остановился. – Что? Я должен узнать, в чем дело.

– Нет, не должен. – Катрин покачала головой. – Он сам расскажет, когда будет готов. Сейчас лучше его не тревожить, поверь.

До чего теплая у нее ладонь. Поймав себя на этой совсем некстати пришедшей в голову мысли, Илай наконец отдернул руку, сел обратно за стол. Прежде чем ответить, пришлось прочистить горло, но и после этого голос звучал хрипловато.

– Предлагаешь дать ему время? Сколько? Сколько еще он будет сторониться меня, как прокаженного? – С каждым словом раздражение все нарастало. Так не пойдет. Совсем не пойдет. Илай сделал глубокий вдох, а потом продолжил с легкой усмешкой: – Это немного обидно, знаешь ли.

– Всего лишь предлагаю тебе научиться терпению. Так ты вернее узнаешь нужное, – ответила Катрин с уже привычным спокойствием, словно бы и не заметила вспышки его гнева. Может, и правда не заметила. Кто знает, что творится в ее голове?

Возможно, она и права. В конце концов, что бы там ни случилось, его это теперь совершенно не касается.

Фредрик во дворе тем временем пытался утихомирить встревоженную лошадь. Наклонился ближе, что-то сказал, потрепав за ухом. Продолжил говорить, пока та не перестала бить копытом. Илай хмыкнул:

– Смотри-ка, у него настоящий талант.

– Наверное, да.

Щеки Катрин зарозовели, словно бы это ее похвалили.

«Почему я вообще на это внимание обращаю?» – Илай поднялся, с грохотом отодвинув стул. Успел сделать несколько шагов, как увидел валяющийся на полу обрывок листа. Похоже, Фредрик обронил и не заметил в спешке.

Бывает, нужно всего мгновение, чтобы почувствовать неладное. Словно что-то внутри вопит во весь голос, надеясь быть услышанным. И вот рука замирает всего в сантиметре от безобидной с виду записки. Ты еще не знаешь ее содержания, но точно уверен: не хочешь читать.

И так же точно уверен, что прочесть нужно, иначе потом… потом себе этого никогда не простишь.

Подняв листок, Илай стал медленно, насколько это возможно, разворачивать его. Сначала краем сознания отметил, что один их уголков почернел, будто кто-то пытался подпалить, а потом то ли передумал, то ли не успел по какой-то причине.

Он ожидал увидеть там дурные вести. Очень дурные, иначе с чего бы так всполошился явно успевший прочитать это Фредрик? Может, даже угрозы. Вместо этого обнаружил почти в самом центре пустого листа две кляксы. Совсем не похожие на упавшие случайно капли чернил. Темно-бурые.

Капли крови.

Ладонь машинально сжалась прежде, чем Илай окончательно осознал, что это может означать. Определенно угроза, в этом не было никаких сомнений. Но вот кому угроза и от кого?

Впрочем, ответ на второй вопрос Илаю был ясен без лишних слов: за почти десять прошедших с тех пор лет воспоминания еще не успели стереться окончательно…

…– Вы серьезно?

Он попытался разглядеть выражения лиц собравшихся членов Совета, но в почти полной темноте сделать это было невозможно. Казалось, он вообще находится в полном одиночестве и обращается к пустоте. К тому же, никто не спешил развеять это ощущение.