– Ох и недоумки! Надо ж разделиться! – громко негодовал коронованный карасями Логгин Затеевич.

– Чутьс головы обоим не снесли… – заметил Тряпкин и вытер рукавом вспотевшее лицо.

– Ставки! Ставки, Господа! Не нужно драться! – нагнетал ведущий.

Засмерт грозно высматривал братьев. Его чёрная борода топорщилась от наслаждения. Его взору предстали три деревянных куста. Он водил ружьём по ним.

За кустом, что посередине, как раз и находились братья.

– Папаша то совсем сбрендил. Только я уж не отступлюсь. – прошептал Тихон и облизал губы.

Арсений всмотрелся в его лицо. В глазах Арсения Тихон заметил зловещую чертовщинку.

– Фёклу Ильиничну значит? И деньги тебе? Не отступишься? – заговорил Арсений задумчиво.

– Нет уж! В чувствах нет указок! – решительно заявил Тихон.

– Вот и ступааай! – добавил Арсений и размашисто пнул Тихона.

И свин Тихон покатился розовым шариком за другой куст. Он зажмурился. Пятачок съехал на щеку.

– Ах, ты ж крутьё вывертное! – прорычал Засмерт и пальнул два раза.

– Мимо! Матушку его ети, через колено два раза! – задорно крикнул Логгин Затеевич и расхохотался.

Арсений, под восторженные крики толпы, тут же схватил пару яблок и ломанулся в противоположную от Тихона сторону. Язык он, зачем то, вытащил изо рта. Наверное, так легче дышалось.

Снова раздалось два выстрела. Пришедший в себя Тихон, поняв, что выстрелы летят не в него, резко взвизгнул и вскочил на четвереньки. Он какими-то обезьяньими прыжками начал уходить от садовника, прихватив парочку яблок. Снова выстрелы.

– Вертлявы да резвы! Такие-то и дамские сердца впопыхах рвут! – подзадоривал ведущий сего действия с намасленными кудряшками.

– Садовник то кривой! Это он и сам в себя не попадёт! – раздавались пьяные выкрики с трибун.

Засмерт взвыл от злости. Ружьё не хотело слушаться.

– Я таких-то свиней в раз должен умаслить! Ротки порву! – взбесился он и пальнул в пьяного господина, выкрикнувшего гадость.

Хихикающие зайцы запрыгали перед глазами Засмерта. Шляпу с господина будто снесло ветром. В садовника полетели бутылки и закуски.

– Паскудники сопельные! – закричал Засмерт и стал палить по кидавшимся в него людей съестным.

– Эдак, он всех тут перестреляет! – всполошился Тряпкин.

– Эй, держите его! Вяжите его! -не унимался Логгин Затеевич.

Держиморды схватили Тряпкина и грубо стали вязать его верёвками.

Тем временем Тихон догнал Арсения. Два свина катались по деревянному саду, сцепившись.

– Дубины! Засмерта! -ругался карасёвый царь.

Те бросили возиться с приказчиком и занялись матерящимся бородачом.

– Беспутие… Форменное… Срамота… – прокряхтел губернатор, отряхивая своё платье от жареной утки, прилетевшей невесть откуда, ему в лицо.

Возмущение губернатора имело скорее наигранное положение. Сам он любил безобразия. Очень часто он захаживал к актрисам местного театра «Ассамбляж», одевался там быком Василием и почему-то просил тех актрис подоить его. Хотя в этом и не было никакого смысла. Бык Василий прекрасно справлялся и сам, мыча и царапая рогами стены храма искусств.

– Меня то почто лупасите?! Деньга на ставки не возвратная! – кричал в панике зазывала.

Ему оживлённо совали кулаки в живот пьяные господа. В тот же самый момент его совращала страстными поцелуями Аглая Никитична. Вдова в полноразмерном теле с большим стажем одиноких и серых вечеров, которые она пыталась сгладить случайными встречами с пьяными, мотавшимися по городу будочниками. Часто она играла в карты на раздевание. И всегда раздевалась, не дождавшись конца игры. Будочники обычно сразу трезвели. От чего среди людей, видавших сеи карточные утехи, Аглая Никитична заимела прозвище «Взъедрёнка».