Вечером наши парни взяли кирку и лопаты отправились во двор подыскивать место для нужника. Мужчины долго ржали над горшками под кроватями, стульчаком, оставили эту роскошь нам, дамам, и то только в ночь. Женский батальон продолжал обустраивать быт. Готовили много сразу, пока топилась печь. Кашу гречневую по купечески, пирог с повидлом, поставили тесто на хлеб. Мясные щи петровские, без картошки.

Её, картошечку, целую сетку я покупала в фермерском магазине, но Северин отнёс обратно в подвал, пристроил ближе к леднику, посыпал золой, укрыл мешковиной, сказал, что всю до единой пересчитал! Закупленные мной для общего питания овощи: помидоры, огурцы, баклажаны будут дозариваться, семена вынем. Кабачки и тыква, свёкла, морковь – все овощи послужат семенным фондом. Я вспомнила про купленный в подарок маме набор семян. Стопка полотняных малюсеньких мешочков с аккуратно вышитыми овощами, повергла Севера в благоговейное состояние, он открыл каждый и самолично убедился, что там есть семена.

Завтра мы пойдём в большой дом. Работа помогала отвлечься от мыслей, придавала оправданность нашему здесь нахождению. Отнесли теплую воду из котла в мыльне ребятам во двор, ополоснуться. Эти деревянные ведра сами по себе неподъёмные, а уж с водой! Мохнатая толстая веревка вместо дужки сильно режет руку.

Эмме не давали пока работать много, её еще немного пошатывало и заносило на ходу. Она нашла себе занятие – сняла грубую кору с дубовых поленьев, наскребла в горшочек тонкий слой нарастающей изнутри коры, запарила его на печке. Долго толкла в каменной ступке березовые угли, пересыпала порошок в фарфоровые чашки, которые вразнобой остатками от сервизов копятся в кухонных шкафах. Я сбегала к реке, принесла множество молодых ивовых тонких прутиков, Эмма их колотила пестиком, расщепила. Так у нас появился ополаскиватель, зубной порошок и щетки. Наши щетки превратились в деревянные с грубой свиной щетиной, которая вылезла при первом же применении, пользоваться невозможно, зубная паста нашлась в плошках, свою – корейскую узнала по запаху. Но запасов не было. Зубы надо беречь, подозреваю, что стоматологов тут нет. Есть ли вообще тут кто – то кроме нас, вдруг мы одни в этом мире? Хорошо бы это было или плохо?

Утром мы не торопились, оттягивали момент выхода. Все уже умылись, оделись, позавтракали, взяли с собой чистые холщовые мешки. Сильно подозреваю, что ранее это был рулон пластиковых мешков для мусора, объёмом 120л.

– Присядем на дорожку.

– Далеко собрался Север? Что за деревенские ритуалы? Не может Андреас без подколок, это злит спокойного, серьезного Северина.

– В прошлый раз тоже недалеко собирались… сели, говорю!

О, у нас тут борьба за лидерство в мужском составе началась! Логично, первым заявку на альфу делает Север, он самый крупный…самец. Но молодой слишком. Идут тысячелетия, а законы природы не меняются. Налет цивилизованности человечества столь же тонок, как и слой серого вещества мозга. Пошли тем же порядком, как вчера.

Окрестности ничем не примечательные, есть грунтовая дорога. Сначала обошли строение кругом: простое вытянутое прямоугольное здание, с правого края было пристроено к невысокой более старой башне. Слева была такая же башня, этажа в три, но новее. Фундамент выполнен из плоских больших камней, стены из обтесанных камней, высокая черепичная крыша с дымоходами. Стрельчатые окна башен больше напоминали бойницы. Черный ход закрывался только изнутри на засов, вчера нами он был открыт. Центральный вход с высоким квадратным каменным крыльцом. Без козырька. Дубовая дверь была высокой, двухстворчатой, навесные замки наверху и внизу двери были углублены в нишу косяка, этакий переходный вариант к врезному замку. Изнутри эта же дверь была заперта огромным брусом, протянутым сквозь скобы.