Наконец пришел мой черед. Старец повернулся и сделал легкий пасс рукой, после чего я понял, что могу двигаться. Его лицо при этом оставалось суровым и непроницаемым. Потом он заговорил:

– Ко мне можно обращаться «мессир» или «светлейший Гелиодор». Ты находишься в моей резиденции. Сейчас я буду судить тебя за причинение вреда и попытку убийства моих верных слуг. Ответь, как ты посмел напасть на них? Почему ты избил моего кроткого Матса и безобидного Йона? Ты без всяких на то оснований пытался лишить их жизни при помощи громобойного артефакта. За подобную дерзость я должен тебя жестоко наказать!

Бредовость ситуации зашкаливала, но на это следовало что-то отвечать. Даже если мне это снится, на несправедливые обвинения следовало реагировать и отстаивать свою правоту.

– Я полицейский, – с трудом выговорил я.

Последствия паралича гортани еще не прошли и слова произносились достаточно тяжело. Их приходилось просто выталкивать из себя. Что-то подобное у меня было при гнойной ангине, которой я тяжело переболел в детстве, когда произнесение каждого слова царапало горло и отдавало болью.

– Моя служба в полиции направлена на защиту имущества и самих граждан России от преступных посягательств, а твои слуги в моем городе постоянно занимались пусть мелким, но воровством. Кроме того, они убили человека в комиссионном магазине. Я видел лежащее на полу мертвое тело продавца, когда они пытались оттуда сбежать. Это моя работа – арестовывать тех, кто преступает закон!

Гелиодор вопросительно посмотрел на своего пушистого слугу.

– Мессир, мы никого не убивали! – возмущенно воскликнул кот. – Мы его усыпили на какое-то время. Все тамошние людишки живы. Стражник наговаривает на нас!

– Не так быстро! – взвился я. – Когда я вас встретил, вы выходили из магазина на улицу. Если на минуту допустить, что продавец был просто усыплен, этим действием вы полностью отрезали себя от действующего портала перемещения и получали нежелательного свидетеля преступления. Любой случайный посетитель магазина, увидев человека без сознания при полном отсутствии в нем персонала, по крайней мере вызвал бы «скорую помощь» или полицию, а после эвакуации тела помещение бы опечатали и взяли под охрану. Следовательно, вы на будущее полностью теряли возможность воспользоваться порталом. Признавайся, вы шли искать место, куда спрятать труп, но по дороге нарвались на меня!

– Мессир, это злобная клевета. Лавочник был действительно усыплен, а чтобы никто в магазин не ломился, мы изготовили специальную табличку с надписью «Переучет. Налоговая проверка», которую собирались повесить на дверь. Эта надпись, как хорошее заклинание, прекрасно отпугивает от любой торговой лавки самых преданных покупателей и потенциальных зевак. Мы проверяли!

– Хорошо, допустим. А как быть с кражей старинных предметов из музея, из квартир коллекционеров? – спросил я. – Такого тоже не было?

– Почему не было? – не стал отпираться кот. – Не вижу смысла отрицать очевидное! Но мы всегда оставляли хозяевам взамен взятых у них артефактов полноценные мелиариссии7. Потому это деяние нельзя считать кражей, а скорее покупкой или обменом.

И тут я понял, почему так мало было заявлений от потерпевших, а музейщики и коллекционеры неохотно сообщали о своих пропажах, стараясь поскорее завершить общение с полицией. Серебряный мелиариссий, который начали чеканить еще в Римской империи в начале первого тысячелетия, по своей нынешней стоимости на много порядков превосходил не только похищенные артефакты, но и цену коллекции многих частных собирателей древностей. О ценности монет, относящихся к римскому и византийскому периодам, мне в свое время поведал сосед Пашка, давно лелеявший надежду съездить к теплому морю и там на диком и пустынном берегу отрыть древний клад с римскими монетами, на котором потом сказочно разбогатеть. Хотя, как он утверждал, и в нашей местности есть такой шанс, только для этого нужна верная карта. Каким образом в глухое Нечерноземье, отстоящее далеко от оживленных торговых путей и расположенное в центре Среднерусской возвышенности, мог даже теоретически попасть такой клад, мой сосед не заморачивался. У каждого уважающего себя черного копателя должна быть хрустальная мечта, которую не следует омрачать неудобными вопросами.