На этой оптимистической ноте мы и расстались.

Вышел я из кабинета Гелиодора в самом мерзком настроении. Сзади, от прошлой жизни, осталась пустота, впереди ждала неопределенность. Зародившаяся было надежда на то, что для меня здесь все может закончиться благополучно, после расставания с мессиром рассыпалась в прах. Особенно напрягало то, что решать мою судьбу будут какие-то древние языческие боги, которые, как я догадывался, гуманизмом и излишним человеколюбием не страдают. Критерии и методы их оценки были совсем непонятны! Как я понял со слов мессира, фактически на алтаре произойдет или не произойдет мое возрождение в новом для меня мире. При этом на встрече с богами мне отведена абсолютно пассивная, вернее, страдательная роль. Как говорят о таких ситуациях мудрые люди: «Нас толкнули – мы упали, нас подняли – мы пошли». А это ужасно раздражало! Мне навязывалось участие в странных мистических играх при отсутствии собственного влияния на ситуацию.

Кот, выполняя волю мессира, отправился сопроводить меня в гостевую комнату. При этом я заметил, когда мы вышли из кабинета, что теперь он стал больше размером и мощнее статью, чем во время доклада у хозяина. Сейчас со мной по коридорам шел пушистый зверь величиной со взрослую рысь и совершенно не пацифистским выражением морды лица.

Подобные метаморфозы очень напрягали и заставляли с опаской относиться к необычному спутнику. Всегда признавал высокие человеческие качества, смелость и отвагу у людей, воспитывающих диких хищников и с улыбкой, на глазах восхищенных зевак, прогуливающихся с медведем, тигром или пумой, но себя в этой роли никогда не видел. Я этих зверушек откровенно побаиваюсь. Хотя в данный момент по дому выгуливали меня, это не влияло на мое отношение к данному процессу.

По дороге я попросил своего спутника отвести меня в туалет, или «нужник» на местном диалекте. Обстановка, так сказать, располагала. Разговор с властным стариком и предшествующие приключения не лучшим образом сказались на общем самочувствии, хотя до «медвежьей болезни» пока не дошло. Кот понимающе кивнул головой и мы направились на улицу.

Стоял безветренный теплый летний вечер. Солнце уже спряталось за горизонт, а небо на западе с ярко-красного и багрового цвета постепенно начало приобретать фиолетовый оттенок. Сумерки пока не наступили, но небольшая серая дымка все шире захватывала окружающее пространство.

Как я и ожидал, дом не имел внутренней канализации, а все свои физиологические потребности жильцы справляли в дальнем углу двора, где стояла типичная деревянная будка со сквозным ромбом, вырезанным в верхней части двери. Внутри строение имело классический вид с неизменной дыркой в полу, чем я и воспользовался. Особо стоит отметить: в туалете было очень чисто, практически отсутствовал какой-либо запах, а вместо бумаги предлагались небольшой деревянный таз с водой и специальные тряпки. Что-то подобное из удобств я уже наблюдал в кишлаках, когда ездил в командировку в Среднюю Азию. К сожалению, рукомойник для «посетителей» ни внутри, ни снаружи предусмотрен не был. Если останусь жив, обязательно внесу рацпредложение руководству резиденции относительно обязательной гигиены рук после посещения отхожего места.

Выйдя из этого специфического строения, я наконец обратил более пристальное внимание на дом, двор и окружающие сооружения.

Сам дом представлял собой огромную двухэтажную деревянную избу с двумя пристроенными по торцам небольшими башенками и располагался внутри большого двора, по периметру окруженного высокими заостренными бревнами, высотой примерно в три-четыре метра. В углах частокола возвышались небольшие башенки, прикрытые сверху навесом. Фактически это была небольшая крепость, или форт, как его показывают в фильмах о покорителях Дикого Запада. Для защитников стен с внутренней стороны были предусмотрены специальные подмостки, стоя на которых предполагалось отбивать атаки супостата. С трех сторон резиденцию окружал густой лес, а с запада находился обрывистый склон, спускающийся к реке. Сообщение с внешним миром проходило через единственные ворота в надвратной башне с восточной стороны двора, которую так и хотелось назвать на французский манер «донжоном». Сам дом также был прекрасно приспособлен для обороны, даже после проникновения врага во внутренний периметр. Все окна на первом этаже были маленькие и узкие, они служили скорее бойницами, чем источником света для помещений. Парадная входная дверь располагалась на галерее второго этажа и была окована железом. Широкая лестница, ведущая к ней, прекрасно простреливалась на всем протяжении из специальных окошек, которые сейчас были изнутри закрыты небольшими ставнями. Торцевые башни дома, вероятно, играли роль стационарных «огневых точек», а заодно постов наблюдения.