Я же чуть наклонила голову, завороженно рассматривая кровавую ранку на его шее. Никогда не поверила бы, что я могу так кусаться… Это же какие острые зубы надо иметь…

– Какой вопрос ты хотела мне задать? – низко прорычал ректор, снова толкаясь и буквально вздергивая меня, насаживая на себя.

Что? Какой вопрос? О чем он? Мысли кружились вместе с комнатой вокруг центральной оси, которая начиналась где-то между моих бедер и пронзала меня вдоль всего позвоночника.

И тем не менее, он родился, этот вопрос – нелепый, непонятный и совершенно не к месту. Как, впрочем, и не к этой реальности вообще.

– У вас есть… брат? – спросила я отвлеченно, все еще думая о своих зубах. Машинально провела по ним языком, натыкаясь на непривычно заостренный клычок с левой стороны рта… Охренеть… А справа? Неужели такой же? Я повела языком под губой вправо…

– Нет, Гончарова! – рявкнул Мережин, и я поняла, что он безотрывно смотрит на мой рот – туда, где я проверяла языком свою неожиданную «клыкастость». – Нет у меня никакого брата!

Под волосы мне нырнула его рука и грубо сжалась под волосами, оттягивая мою голову назад и заставляя выгибаться… А в следующую секунду на меня обрушились его губы – впиваясь, хватая и терзая, везде, куда только могли дотянуться – рот, шею, подбородок – так жестко и жадно, словно он не целовал меня, а рвал, пытался разодрать на куски…

И это еще было полбеды. Потому что вторая рука Мережина рванула пуговицу на моих джинсах, оттянула мешающую резинку трусиков… и грубо пихнулась всеми пальцами вниз – в самую интимную, чувствительную и до сей минуты идеально девственную ложбинку между моими ногами. В самый центр… меня.