Финансы: «i denari sono il nervo della guerra.» Раймондо нередко приписывают авторство знаменитого изречения о том, что для ведения войны нужны три вещи: деньги, деньги и деньги («danaro, danaro, danaro»). Монтекукколи действительно поместил эту фразу в «Афоризмах», но не являлся автором и даже не претендовал быть таковым, приводя ссылку на Жана Бодена, Тацита и Цицерона[395]. На самом деле, изречение «Tre cose, Sire, ci bisognano preparare: danari, danari e poi danari» впервые прозвучало в 1499 г. из уст итальянского кондотьера Джакомо Тривульцио (1441–1518), в ответ на вопрос французского короля Людовика XII о необходимых вещах для завоевания Миланского герцогства[396].

Раймондо прекрасно отдавал отчет в важности денег для ведения войны, помещая их на первое место среди средств (provvigione), относящихся к области приготовлений. В «Афоризмах» деньги определены как «тот универсальный дух, душа и движущая сила, которые пронизывают все; …инструмент инструментов, который способен заворожить разум мудрейших и [смягчить] порыв самых свирепых»[397] . Сравнивая войска с костями, а оружие – с плотью, он уподоблял финансовые средства ответственным за движения тела нервом. Уже в трактате «О войне» он заявил: «Банально суждение, что деньги – это нерв войны, ибо как медики отрицают, что человек может ходить без работы нервов, так и политики отрицают, что война может идти без денег, потому что она состоит не только из оружия, но и из расходов, с помощью которых оружие делается полезным и эффективным, а из-за отсутствия денег благоприятные случаи часто упускаются»[398]. Характеристика денег как нерва войны (pecunia nervus belli) или даже как движущей силы вещей (pecunia nervus rerum) также имела место задолго до Монтекукколи – в 1457/58 г. Энеа Сильвио Пикколомини назвал их «нервом государства», а в 1524 г. Карл V – «нервом и силой войны»[399]. В свою очередь, Макиавелли считал нервом войны людей, полагая, что «вооруженные люди всегда могут найти деньги, но деньги не всегда находят людей»[400]. Монтекукколи, поправляя великого флорентийца, проводил четкое различие: главная часть войны «возлагается на добродетель людей», а «инструментальная» часть – на деньги[401]. В качестве авторитета он сослался на Юлия Цезаря – римлянин якобы изрек, что «есть две вещи, которые приобретают, сохраняют и увеличивают государства: солдаты и деньги»[402].

Непредсказуемость войны обуславливает невозможность планировать расходы, а поэтому Монтекукколи приходит к тривиальному выводу, что денег много не бывает: «Не только количество земли, но и количество денег является мерилом силы; и они должны быть готовы под рукой, а не быть разыскиваемыми в нужный момент, и они должны быть в большом количестве, потому что затраты на войну не могут быть измерены или распределены»[403]. В «Афоризмах» война, которая «делает государей великими, но не богатыми[404]», удостоилась сравнения с ненасытным зверем. Вопросы пополнения доходов казны Раймондо решал с чисто прагматических и меркантилистских позиций, усматривая их главные источники в продукции сельского хозяйства, во взимании пошлин при экспорте и импорте товаров; во взимании налогов с населения, «с головы, с трубы или с дома», включая представителей духовенства; в принуждении «богачей лично идти на войну или платить столько-то, продавая свои товары, почести, должности и достоинства»; а также за счет военной добычи, эксплуатации захваченной у противника территории, «продавая или требуя выкуп за пленных», налагая контрибуции и т.д.[405] В связи с последним пунктом Монтекукколи сожалел, что в его время сложилась практика отдавать добычу солдатам, а не в казну: мало того, что это ведет к развращению воинов, ослаблению дисциплины и проигрышу сражений, но еще и обедняет государя. Раймондо подчеркивал важность пропаганды необходимости содержания постоянной армии среди податного населения. Подати предлагалось взимать «по справедливости, в равной и геометрической пропорции», а сборщикам действовать «без бремени наглости или частной выгоды»[406]. Кроме того, практичный Монтекукколи не чурался советовать изготовление фальшивых денег и прибегать к «золотой алхимии». Наконец, деньги можно было взять у союзников, в связи с чем Раймондо приводил сомнительный пример, когда, как в случае с Габсбургами, государи выпрашивали деньги якобы на войну, а затем попросту распускали войска. В Германии по этому поводу ходила поговорка, что когда императорам нужны деньги от рейхстага, они сразу же вопят о наступлении турок[407]. Как мы уже могли убедиться ранее, недоверие имперских сословий к императору действительно сыграло свою роль в медленном оказании помощи в войне 1661–1664 гг.