И ей повезло. Приехали они как-то к нам в деревню, погостить. Лето в тот год холодное выдалось, в Питере вообще температура выше шестнадцати-семнадцати градусов редко поднималась. В наших краях, на юге Псковской области, природа погуманнее обходилась с людьми, но тоже по-настоящему жаркие дни наступили только в двадцатых числах июля, аккурат под приезд Зайчиков. Можно себе представить, как они наслаждались долгожданным летним теплом после хмурого питерского межсезонья, когда дождливая весна никак не спешила заканчиваться, а на пороге уже маячила грустная осень. Наконец можно было безмятежно поваляться на солнышке, подставляя его жарким лучам свои бледные бока. Водичка в озере тоже прогрелась до такой степени, что даже самые закоренелые мерзляки отваживались не только поплескаться на мелководье, но и попугать любопытных чаек, глазевших с середины водоёма на редкую до тех благодатных деньков картину с купальщиками.

Больше всех неожиданно возникшая жара устраивала Инессу. Они тем летом почему-то не съездили в знаменитые крымские здравницы с громкими названиями «квартира сдаётся», «свободное место для палатки» и т.д., и ей очень не доставало томного лежания на самом солнцепёке с книжкой в руках. Хотя, надо сказать, Инесса Валентиновна обладает поистине кипучей энергией, если есть какой-нибудь фронт работ, то она сразу же бросается на него как на амбразуру вражеского дота. Так, едва появившись на пороге нашего дома, она отобрала у моей жены бразды правления кухонным хозяйством. Юля беспрекословно и с чувством огромного облегчения сдала пост номер один и вернулась к своим любимым деревяшкам. С того дня мы чаще всего наблюдали через широкое окно кухни только её загорелую спину, перетянутую бретельками от купальника, спина постоянно вертелась около бани, где Юля развернула настоящую походную столярную мастерскую. Бретельки могли менять местоположение для большей однородности загара, спина – нет, варьировала лишь степень наклона – он исчезал, когда надо было что-то отпилить на козлах и достигал максимума при выпиливании мелких деталей из лежащего на кирпичах огромного куска фанеры.

А на кухне всё кипело, томилось, пыхтело, какая-то сумасшедшая масса продуктов одновременно варилась и жарилась. Сырьё для кулинарных изысков привезла с невельского рынка тоже Инесса, правда, благодаря послушному супругу Эдику («ну хорошо, Инчик, поехали»). Задвинутым на задний план хозяевам оставалось заботиться лишь о том, чтобы на столе не переводилось вино. Инесса даже позволяла себе невиданную для гостя наглость, встав в семь утра, она начинала трудовой день с мытья полов в нашей просторной кухне-столовой. Но когда на плите больше не оставалось места из-за аппетитно скворчащих сковородок, с нетерпением ожидавших, чтобы гостеприимные хозяева и неназойливые гости общим числом одиннадцать человек удостоили их своим вниманием, и когда в холодильнике просто было не протолкнуться из-за кастрюль с супами и огромных салатниц, вот тогда Инесса с чувством выполненного долга уходила на сеанс медитации с солнечным светом. В наших местах ей очень нравилось, тут было всё, что требовали её душа и тело – солнце, природа с красивыми видами и возможность приложить свою фонтанирующую активность к разным видам деятельности.

В один прекрасный день, с горки, где раз в неделю останавливается автолавка, она взглядом самого известного в мире корсиканца оглядывала наше неширокое, но вытянутое в длину озеро, попутно осуществляя ревизию деревенского имущества, и тут обратила внимание на одну малозначащую, на первый взгляд, деталь.