Надев передник, начинаю выставлять посуду на стол, но от волнения роняю стеклянную чашку. Та, упав мне под ноги, разлетается на мелкие осколки, усыпав весь пол и звонким эхом разлетевшись по стенам всего дворца.

От обиды тут же наворачиваются слезы. Первый раз на кухне мужа, а уже минус посудина. Достав мусорное ведро, снимаю с него крышку и собираю большие куски стекла.

Валентин Борисович первым влетает в кухню, за ним — Богдан и Элла. Все трое растерянно смотрят на меня.

— Извините, — бормочу виновато, — я сейчас все уберу. Я просто хотела приготовить обед.

Элла присвистывает, поведя бровями. Она считает меня дурой. А ее брат дергает ее за локоть и тянет на выход.

— Наверное, в этой семье лучше каждому заняться своей личной жизнью, — говорит он Валентину Борисовичу. — Счастливо оставаться. Со своей молодой женой.

Я продолжаю собирать осколки, игнорируя иронию Богдана и Эллы. Их тоже можно понять: я появилась из ниоткуда. Девушка с мутным прошлым, которая настораживает их одними лишь манерами.

— Майя, встань! — велит Валентин Борисович, когда его дети уходят.

— Я еще не закончила…

— Встань.

Отряхивая руки о передник, медленно поднимаюсь и смаргиваю слезы.

— Вы ругались из-за меня, — лепечу виновато.

— Нет, не из-за тебя, — отвечает мой муж. — Из-за выходок Эллы и Руслана. Совсем от рук отбились, — ворчит он, кулаками опершись о стол. — Стоило мне уехать на несколько дней, как устроили какие-то нелегальные бои.

— Ваш внук дерется? За деньги? — переспрашиваю я, затаив дыхание.

— Тебе не нужно его бояться. К счастью, он только что улетел в Америку, и надеюсь, останется там навсегда.

— Я не сказала, что боюсь его. — Я прикусываю язык. Валентин Борисович не должен догадаться, почему с недавних пор меня интересует умение постоять за себя, дать отпор кулаком, и я ищу хорошего тренера. Тем более в этом доме мне уже ничего не угрожает. Поэтому я меняю тему разговора: — Пожалуйста, только не ругайте вашу служанку Ольгу. Ее здесь не было, когда я вошла.

— И не будет. Она уволилась сегодня утром. Так что, если тебе нравится готовить, кухня в твоем полном распоряжении. Я с удовольствием попробую пахлаву, сделанную твоими руками, — наконец смягчается он. — А о моих детях не думай, Майя. Они смирятся.

Выдохнув, я утираю слезы, натянуто улыбаюсь поддержке мужа и возвращаюсь к уборке.

Ничто в этой жизни не происходит по щелчку пальцев. Желания не исполняются, если мы ждем их, ничего не делая. Только усилия и работа над собой помогают достичь поставленной цели. Моя цель — стать достойной госпожой Ярославцевой. И я ею стану…

Полтора года спустя

По телевизору начинается новая серия моего любимого турецкого сериала. Прибавив громкость, откладываю пульт и, напевая песню из заставки, наклоняюсь к жарочному шкафу. Румяная индейка почти готова. Выглядит аппетитно, сочно. А как пахнет! М-м-м…

Понизив температуру жара, чтобы она потомилась, я не успеваю выпрямиться, как чья-то наглая горячая ладонь, шлепнув меня по мягкому месту, буквально сминает мою ягодицу.

— Умереть не встать, какое блюдо…

Задохнувшись от возмущения, резко выпрямляюсь, разворачиваюсь и, в мгновенье ока рассчитав траекторию руки, награждаю хама увесистой пощечиной. То ли от неожиданности, то ли от силы удара, он чуть поворачивает голову и обалдело открывает рот. Я же свой закрываю обеими руками и пячусь к шкафу.

Та самая ладонь, что секунду назад коснулась моей задней точки, поправляет пострадавшую челюсть, и в меня впиваются темные глазища бесстыжего плейбоя, возомнившего, что ему можно трогать чужих жен.

— Зашибенно познакомились, — скалится он, раздевая меня откровенно неприличным взглядом. Шевелит челюстью и наконец переключается с моего кокетливого легкого платья на лицо. Замирает на полмига, улыбнувшись еще шире, и представляется: — Ярославцев… Руслан…