Она-то и не выдержала.

- Что за дом этот? И комнаты… никак самые худшие выбрали… конечно, кому мы, сироты горькие, нужны… а ты, жених, скажи, чтоб в другие переселили…

- А чем эти нехороши? – подал голос Илья, порог переступивши.

…значит ли, что не он это? Если сумел? Или… в магии начертательной магии собственно капля, оттого и ненадежною она считается. Да и не полный узор я рисовала, а так… набросок махонький…

- Душно здесь! – Маленка ноженькой топнула.

- Окошко открой.

- Тогда холодно будет!

- Шубу вздень.

- Сквозняки…

- Перестань, - Илья к сестрице подошел, - раньше ты не была такой капризной.

- Раньше и ты не был таким равнодушным…

А у самой губы-то дрожат, того и гляди расплачется. Но нет, поджала, закусила едва ли не до крови, и к сестрице своей болезной кинулась, обняла за плечи, зашептала, но громко так, чтоб слышали все.

- Ничего, дорогая… вот посмотришь, все еще переменится… потерпеть надобно… самую малость потерпеть…

…от с того дня они в моем тереме и терпели, девок дворовых капризами изводя. То волосы расчесвая, дернуть гребешком. То летник мятый поднесут… иль не мятый, а иного цвету, чем боярыня просила. И все-то им неладно было. Вода для умывания холодна, для питья – горяча. Мед не сладок, яблоки кислы, а еда и вовсе несъедобна. И со мною… в первый-то день еще держалися, а после Маленка в глаза заявила, что, дескать, сама я холопка, а если и не холопка, все одно звания низкого, не достойная и лицезреть боярынь, не то, что за столом одним с ними сиживать и разговорами глупыми докучать.

А я что?

Хотела ответить, да… стерпела.

Не за страху перед матушкой-царицей, но потому как Кирей просил. И Ильюшка, хоть он-то просить не приучен. Явился в первый же день. Стал, глядит так… а глаза больные-пребольные. Да и не утерпела я.

- Что ж ты, - говорю, - добрый молодец и закручинился?

А самой не то смеяться охота, хохотать во все горло, не то слезами дурными зайтися…

- Неужто беда приключилась какая?

- Приключилась, - молвил Ильюшка в ответ, и щеку потер. – Ты сама эту беду видывала…

- А мне мнилося, что не беда это, но сестрицы твои родные, которых тебе возвернули…

Он же ж тяжко вздохнул.

Огляделся.

И спросил.

- Верно, что ты заглянуть в человека способна? В прошлое его? Я… не всегда и все сказать разрешено…

…а коль увидишь, то вины в том, в кого глядишься, навроде и нету.

- Так ты…

Он голову вздернул, что жеребчик, который того и гляди на дыбки подымется, и сказал:

- Гляди, Зослава…

2. Глава 2. О кручинах молодца доброго

Глава 2. О кручинах молодца доброго

Глянула я. Чего ж не глянуть, когда человек сам того просит? Я-то к тайнам чужим попривыкла, а дар тренировать надобно, так мне все говорят. Только как его тренировать? На ком?

На Ильюшке вон.

Сел напротив меня. И вперился взглядом. Глаза пучит, разве что не трескает от натуги, будто бы с того память его наружу полезет.

- Погодь, - я рученькой махнула. – Ты сперва скажи… ты ж сам писал, чтоб их тебе отдали.

- Писал, - кивнул Илья.

- А теперь будто и не радый?

- Твоя правда, не радый.

- Почему?

Тяжко мне с ними, с боярами. Вот у простых людей и в жизни просто. А тут напридумвают себе - в три дня не разгребешься.

- Потому что не знаю, что мне с ними делать… я давно не знаю, что мне делать… - Илья потер глаза, покрасневшие, будто пропыленные. – Мой отец… он был младшим, понимаешь? Есть царь… я его как родню воспринять не способен. Есть дядька Миша, который в Акадэмии ректором целым. А есть мой отец, вроде и маг, а не маг… и ни туда, ни сюда… к государевой службе он не пригодный. Пытался, а ничего не вышло. Нет способностей. Полководец? Тоже никакой… куда ни сунься, а все одно без таланта… как назло…