— Ну, тогда это кто-то, кто держит тренера Борисовича за яйца, — Лиза заливисто смеется. — Он же как сторожевой пес. Даже корреспондента и фотографа местной газеты не пустил — заставил прийти до тренировки.

— Так пойдешь? — уточняю я.

— Ты еще спрашиваешь! — Лиза пищит и стискивает меня в объятиях. — Я в душ, а ты пока побудь у меня в комнате. А то мама тебя в оборот возьмет, а ты же знаешь — заставит слушать обо всем, от закруток на зиму до лекарства от блох для Савелия.

— Уговорила, — шутливо рапортую я, скрываясь в ее комнате.

На сборы у подруги уходят рекордные тридцать минут, а перед поездкой на хоккейный стадион, она предлагает заскочить выпить кофе в кофейню недалеко от дома. Это играет с нами злую шутку, потому что на пути к арене наше такси попадает в пробку и к началу тренировки мы опаздываем.

— Нас точно теперь не пустят, — хнычет Лиза, маниакально гипнотизируя часы на экране мобильного. — И сдался мне этот кофе.

— Прекрати паниковать. Разберёмся.

Не знаю почему, но в Никите я абсолютно уверена. Он сказал, что нас пустят, значит пустят. Какая разница, опоздаем мы или нет? Не нам же на лед выходить, в самом деле.

У входа на каток нас останавливает охранник.

— Рита Воскресенская, — говорю спокойно. — Нас пригласили.

— Да, проходите.

— Вот так просто? — пораженно шепчет Лиза мне на ухо, когда мы проходим мимо поста охраны. — Я тебя прям зауважала сейчас, Воскресенская.

— Только сейчас? — спрашиваю, демонстративно хватаясь за сердце.

— Обожаю тебя! — скалит зубы подруга. — Подумать только, мы на тренировке «Кометы»…

К моменту, когда мы с Лизой заходим на тренировочную арену, вокруг которой стоит лишь три ряда невысоких трибун, хоккейная команда в полном составе на льду столпилась вокруг тренера. И хотя парни в шлемах и тренировочных джерси без фамилий, а у меня к тому же не стопроцентное зрение, я почему-то сразу узнаю в толпе Никиту. Он стоит чуть поодаль от основной группы, оперевшись на клюшку, и притягивает к себе мой взгляд.

— Ого, у нас гости! – наше появление, естественно, не остается без внимания.

Пара десятков голов поворачивается в нашу сторону, включая одну конкретную голову моего лже-парня, а у меня слабеют колени.

— Приветики, — выпаливает Лиза, густо краснея, получая в ответ хоровое «У-у-у-у».

— Дисциплину мне тут не разлагать. Сели и сидите как мышки, — недовольно гавкает Борисович под затихающие перешептывания своих игроков.

Схватившись за мою руку, подруга тянет меня к трибуне, и мы усаживаемся на первые попавшиеся места.

— Обалдеть. Тренер нас ненавидит, Воскресенская, — от возбуждения шепот Лизы срывается на писк. — Но как же это круто.

Следующие полчаса мы с подругой, к радости Борисовича, действительно сидим как мышки, наблюдая за тренировкой. Ребята по давно усвоенной схеме разминаются, выполняя много упражнений на координацию и скорость, отрабатывают броски и пасы, зачастую получая весьма резкие отзывы тренера. К моему удивлению, даже Никита по-полной отгребает за тактические ошибки, но безропотно выслушивает комментарии. И не скажешь ведь, что звезда и в команде чужак...

— Так, орлы, — басит Борисович, сложив ладони в форме рупора. — Делимся на команды! Борцов, Семенов, Ладыгин, Мальцев и Киреев к Свечникову. Басилашвили, Резцов, Рыков, Соломатин и Носков к Любимову. Никита, раздай своим майки.

Игра начинается по свистку, и сразу переходит в режим турбо. Команда Свечникова давит и по большей части владеет шайбой, сам капитан рвется к воротам, правда, без особого успеха.

Если я правильно понимаю то, что происходит на льду, то Илья снова рисуется, но вот удивительно — внимание привлекает именно Никита. Он не самый высокий или самый крупный. Он не делает никаких запредельных трюков. На нем абсолютно та же униформа, что и на других парнях, но какой бы динамичной не была игра, я всегда без труда нахожу его фигуру на льду.