— Ты бы отказался, если бы знал обо всем? — спросил Макс.

— Нет! — твёрдо ответил Бальтазар, — но и здесь я больше не останусь! Надеюсь, что ты не станешь препятствовать моему решению.

— Не стану, — Дракон посмотрел в окно, потому как видеть скорбно сжатые губы Эльфа, его полные тоски глаза, было не под силу даже ему, Дракону Воздуха, — но попрошу тебя не торопиться. Побудь с нами еще какое-то время.

— Что это изменит? — пожал плечами Бальтазар.

— Может и ничего, — пробормотал Максимилиан, — а может — многое.

— Хорошо, — кивнул Эльф, — я покину твой замок, только получив на это разрешение. Но в свою очередь, прошу тебя — не затягивай с его принятием!

— Быть по сему! — слова Дракона подтвердили, что обещание своё он не забудет и выполнит.

* * *

Проникнуть в замок Дракона можно только с его разрешения.

Ни один из Перекрёстков не откроется перед иномирцем, жаждущим аудиенции, какой бы насущной ни была его проблема.

Но, хвала Творцу, в Городе у Моря Перекрёсток в замке Дракона Воздуха был не единственным!

Максимилиан услышал, почувствовал зов! Понял, кто ищет встречи с ним.

«Ну что же, — усмехнулся Макс, — как говорят здесь, в Мире без Магии? «На ловца и зверь бежит». Значит, нужно встретиться и узнать, какая нужда привела ко мне иномирца. Заодно, посмотрю, как обстоят дела в Благодатном».

Дверь кабинета распахнулась. На пороге замер Бальтазар:

— Ты звал меня, Дракон?

— Не желаешь сопроводить меня в Благодатое? — Максимилиан следил за реакцией эльфа. Но попытка увидеть хотя бы тень заинтересованности или какой-то другой эмоции, не имела успеха.

— Почему бы и нет? — лицо Бальтазара было бесстрастным и словно неживым.

* * *

Из провала Междумирья в крохотную кухоньку бабы Глаши шагнули Дракон и Эльф.

Максимилиан усмехнулся, увидев, как сверлит взглядом гостя старая Смотрительница. Как не сходит с презрительно изогнутых губ гостя снисходительная усмешка.

Глафира тяжело поднялась со стула, проворчала:

— Ох, годы мои, годы, — потом, словно вспомнив о ритуале, попыталась поклониться Дракону. Впрочем, из этой затеи мало что получилось, а потому вместо почтительного поклона, баба Глаша ограничилась кивком, и, опустив лишне славословие, поинтересовалась:

— Что привело иномирцев в таком количестве на мой скромный Перекрёсток?

Гость Глафиры, в отличие от старой Смотрительницы, не считал за труд согнуться в поклоне чуть не до земли:

— Приветствую тебя, Дракон! — Бальтазара, стоявшего рядом с Максом, гость словно и не заметил.

— Приветствую тебя, Лесной Эльф, — Дракон ограничился лёгким кивком, что в его исполнении уже было проявлением наивысшей благосклонности, — какая нужда привела тебя в Мир без Магии? Зачем ты искал встречи со мною?

— Да что ж вы прям с порога о делах?! — возмутилась баба Глаша, — садитесь к столу, чайку испейте, блинов моих отведайте, — старая Смотрительница вздохнула, — они у меня не такие пышные получаются, как у Верочки, но есть можно.

Глафира перевела подслеповатый взгляд на Бальтазара:

— А я тебя помню, Эльф! Это ты дожидался в моём домУ свою Фею! Как она там?

Бальтазар проглотил комок, застрявший в горле, ничего не ответил, а только повернул голову в сторону, опустил глаза, стараясь, чтобы никто не заметил блеснувшую слезу.

Но лгать Глафире, прожившей на Перекрёстке не один век, что-то утаивать от неё, было напрасной затеей.

— Все мы смертны, — вздохнула старая Смотрительница, не нуждавшаяся ни в каких объяснениях, — ты молод, Эльф, и еще встретишь ту, которая сгладит печаль.

Бальтазар не стал ни возражать, ни что-либо говорить, а только скорбно покачал головой.